Обжигающий фактор

Прошла еще минута, прежде чем Эрик заметил в дыму какое-то шевеление. Он прижался лицом к стеклу. Из-за полок, заливаясь кашлем, выскочил Марин.

— Вон! Достал!

Куинн была готова к этому. Она снова нажала клавишу — и вентиляторы включились с удвоенной силой. Пламя взметнулось кое-где на добрых пять футов и занимало уже всю дальнюю стену.

Марин сорвал с огнетушителя колпачок и попытался сбить огонь, но буквально через несколько секунд осознал тщетность своих усилий. Он повернулся и опять помчался к стеклу, подняв огнетушитель над головой. Огнетушитель был не настолько остр, чтобы пробить стекло, однако в месте удара оно выгнулось и сделалось молочно-белым. Если еще раз ударить по тому же месту…

— Куинн, он не сможет потушить огонь. Отключи вентиляцию. Если ему будет нечем дышать, он не вырвется.

Девушка не шевельнулась. Сидела, спокойно наблюдая, как Марин пятится и снова бьет огнетушителем по стеклу. Оно выгнулось еще сильнее, еле выдержав напор.

— Куинн! Ради Бога!

Эрик нагнулся и потянулся к клавиатуре, но Куинн схватила его за руку:

— НЕТ!

— Спятила?

Эрик отодвинул стул, на котором она сидела, от компьютера, однако девушка вырвала клавиатуру из порта и отшвырнула в сторону.

— Ну замечательно, Куинн! Лучше и не придумаешь!

Девушка встала прямо напротив того места, где Марин атаковал стену, упершись обеими ладонями в стекло по сторонам от дыры и напряженно уставившись на доктора.

— Боже правый, — пробормотал Эрик, теперь все поняв. Она не хотела, чтобы Марин задохнулся. Она хотела, чтобы он сгорел.

Огонь пылал уже повсюду. Тело Ричарда Прайса было охвачено пламенем, магнитные ленты на полу и стеллажи, где они хранились прежде, тоже. Теперь Марин не мог отойти от стекла дальше чем на пару футов, не угодив в огонь. Эрик видел, что лицо убийцы утратило почти всю жестокость и высокомерие. На нем сейчас оставалось одно отчаяние.

Фантастическая сила Марина начала иссякать. Дыма в хранилище было по-прежнему очень мало, однако Эрик чувствовал, какой жар исходит от стекла. Несмотря на это, железный верх огнетушителя наконец пробил стекло. Но вместо того чтобы пытаться расширить отверстие, Марин припал к нему лицом, со свистом вбирая прохладный воздух в обожженные легкие.

— Сука! — выдохнул он, когда Куинн наклонилась ближе и пристально посмотрела ему в глаза. Кровавый плевок ударил ее по щеке… Она даже не прореагировала. Ни на плевок, ни на ненависть в голосе Марина, ни на его сдавленные вопли, когда рубашка на нем загорелась и он попытался сбить пламя голыми руками. Ни на наступившую жуткую тишину, когда огонь окончательно поглотил его.

Эрик осторожно приблизился к девушке, взял ее за руку и отвел от стекла. Заглянув ей в лицо, он увидел, что оно снова сделалось пустым и безразличным. Он обнял ее и прижал к себе. Через несколько секунд Куинн тихо всхлипнула и обмякла.

Эпилог

В первый раз за последнее время — Куинн уже и не помнила, за какое долгое время — она почувствовала на коже ласковые лучи аризонского солнца и получила от них хоть какое-то удовольствие. Стоял теплый полдень, и тихий дворик постепенно наполнялся людьми — служащие сплошным потоком текли из соседних офисов на ленч. Девушка откинулась на спинку скамейки, не сводя глаз со входа в здание, перед которым сидела.

— Вон там! Это он? — Эрик тихонько кивнул, показывая на хорошо одетого высокого и широкоплечего мужчину с аккуратно подстриженными вьющимися волосами.

— Нет.

Она устояла перед искушением отрешиться от всего происходящего, уйти в себя — слишком уж она поднаторела в этом приемчике. Большую часть трех последних дней Куинн провела за рулем автомобиля Эрика — видя ровно столько дороги, сколько надо, чтобы вести машину. Ей отчаянно требовалось заблокировать все произошедшее — ужасы, прочитанные в досье, мертвую девушку в доме Эрика, то мертвенное забвение, в которое она сама погрузилась, наблюдая Марина за работой. Но более всего — безумный гнев, овладевший ею при виде Марина, запертого в горящем хранилище, и злобную радость, когда он наконец сгорел. Куинн не могла отделаться от мысли — не уловила ли она в этот миг слабый отблеск того, что испытывал он, убивая своих жертв.

Однако чтобы отстраниться от тех воспоминаний, ей приходилось отстраняться и от всего остального. А так жить она не могла. Нельзя позволить Марину лишить ее нормальной и полноценной жизни!

Девушка скосила глаза на Эрика, тайком разглядывая его профиль. Он выглядел совсем иным человеком, чем когда она впервые повстречала его. Нет, в общих чертах, конечно, оставался все тем же — смуглая гладкая кожа, длинные черные волосы, стройная мускулистая фигура… Но вот что-то в глазах…

Сами-то по себе они не изменились — все те же сверкающие темно-серые глаза, как и прежде. И все же теперь Куинн могла заглянуть вглубь, за непроницаемую блестящую поверхность.

Через некоторое время Эрик с легким раздражением повернулся к ней:

— Прекрати. А то мне не по себе становится.

— Что такое?

— Ты так на меня таращишься…

— Прости. Я просто гадала, о чем ты думаешь.

— Ни о чем.

— Правда?

— Совершенно ни о чем.