Очаровательный повеса

– О, мы с Эвой давние знакомые, – улыбнулся лорд Хэмпстон. – Я был другом его светлости, покойного герцога Монтгомери, ее отца. Так что я знал Эву еще совсем малышкой.

– Но… – Эва заговорила с заметной хрипотцой, но была вынуждена замолчать, чтобы прочистить горло. – Я не помню вас, милорд.

– Не может быть! – чуть наклонив голову, жестко проговорил виконт и уставился на Эву из-под серых кустистых бровей. – Впрочем, ты была совсем крошкой, да и лет прошло немало.

– Но вы все же узнали мисс Динвуди? – уточнил лорд Килбурн из-за спины Мейкписа.

Лорд Хэмпстон перевел на него взгляд.

– Позвольте поинтересоваться, кто вы, сэр?

– Прошу простить, это мое упущение, – спохватился Аса. – Лорд Хэмпстон, позвольте вам представить Аполлона Грейвса, виконта Килбурна.

– Ах да, конечно! – воскликнул гость. – Если не ошибаюсь, вы занимаетесь дизайном парков. Рад познакомиться, милорд.

Виконт Килбурн кивнул и пожал ему руку, но выражение его лица оставалось подозрительным.

– Сэр.

Эва вздрогнула.

Аса накрыл ее дрожащую руку, лежавшую на его рукаве, своей ладонью, при этом не спуская глаз с лорда Хэмпстона. Ее тонкие пальцы были холодны, как лед. Он должен был немедленно обсудить с лордом Хэмпстоном детали: железо следует ковать, пока горячо, или, в данном случае, пока инвестор не передумал, но Эву трясло от страха.

Какой-то первобытный инстинкт защитника заставил его сказать:

– Я с радостью уделю вам время, но не сегодня, на днях. Прошу меня простить, но у меня назначено несколько важных встреч, которые никак невозможно отменить.

– Конечно, – ответствовал Хэмпстон, сделал глубокий вдох и огляделся. Они находились рядом с галереей музыкантов. – Вы проделали огромную работу, восстанавливая парк. Я помню, когда сэр Стэнли Гилпин только купил это место, здесь было несколько полуразрушенных зданий и болота. – Он улыбнулся Асе, продемонстрировав очень крупные квадратные резцы. – Тогда, скажем, завтра во второй половине дня?

– Да, вполне. Буду ждать.

Хэмпстон откланялся и ушел.

Аса тут же повернулся к Эве и, понизив голос, спросил:

– Ты в порядке, милая?

Ее щеки, до этого белые как мел, чуть порозовели.

– Да, все хорошо. Не знаю, что на меня нашло. Этот голос…

Она нахмурилась и замолчала.

Асе хотелось успокоить ее и в то же время догнать Хэмпстона, и набить ему морду… Но за что?

– Возможно, вам следует выпить чаю, – подал голос виконт Килбурн.

Аса послал ему благодарный взгляд.

– У меня в кабинете есть чайник.

– Спасибо, – пробормотала Эва, – с удовольствием.

Аполлон поклонился.

– Позвольте еще раз сказать, как я рад знакомству с вами, мисс Динвуди. – Он окинул Асу веселым взглядом. – Мне весьма непривычно видеть Мейкписа в такой достойной компании.

– Кто-то сейчас договорится… – добродушно буркнул Аса.

Килбурн ушел, и Аса повел Эву обратно в театр. Она все еще дрожала, и он решил, не откладывая дела в долгий ящик, выяснить, кто такой этот Джордж Хэмпстон и что их связывает.

К счастью, когда они шли к кабинету, театральные коридоры были в основном пусты. Издалека доносились звуки оркестра, из-за дверей некоторых гримерок слышались женские голоса. Аса хмыкнул, вспомнив, как Эва лихо разрешила бытовые проблемы. Его самого доводили до белого каления склоки между актрисами. Ему не раз приходилось кричать, топать ногами и размахивать руками, когда музыканты, актеры или певцы приходили к нему с жалобами друг на друга.

Открывая дверь кабинета, он покосился на Эву и почему-то подумал, что ему будет очень ее не хватать, когда все работы закончатся, и она уйдет.

Как странно, что когда-то он считал ее чопорной простушкой! Сейчас Аса чувствовал, что их накрепко связали невидимые нити: постоянно чувствовал ее присутствие, думал о ней, скучал без нее.

– Заходи, садись, сейчас приготовлю чай, – сказал он, но когда обернулся, увидел, что она застыла в дверях. – Что-то не так?

– Ох! – всхлипнула Эва и закрыла рот ладонью. – Голубка!

Аса посмотрел на ее стол. Клетка стояла на том же месте, но дверца ее была распахнута, а на столе лежало одинокое перышко.

Проклятье!

Собака растянулась рядом с ее столом, видимо утолив голод.

– Не смотри! – Аса протянул руки, чтобы удержать ее, не дать увидеть то, что уже видел сам. – Эва, пожалуйста…

– Но я должна видеть! – воскликнула Эва, ловко поднырнув под его руки. – О, Аса, позволь мне…

Она остановилась, словно споткнулась, и Аса повернулся, чтобы успеть подхватить, если ей станет дурно.

– Собака, видно, была очень голодная, милая. Я знаю, тебе трудно сейчас понять, но в данном случае сработал инстинкт…

Но его слова были прерваны… смешком.

Он хмуро уставился на Эву: неужели гибель питомца повредила ее рассудок? Но ее небесно-голубые глаза сверкали от радости и, слава богу, непролитых слез.

– Ох, Аса, ты только посмотри…

Он присмотрелся внимательнее.

Мастиф лежал на боку на куче театральных костюмов и, очевидно, спал, а у него на боку сидела птичка, которой, похоже, было вполне комфортно. Пес, словно почувствовав, что на него смотрят, шумно вздохнул, зевнул и… опять уснул.

Голубка что-то нежно проворковала и устроилась поудобнее.