Очень храбрый человек

Уперевшись обеими руками в стену, опустив голову и подставив теплой воде спину, Арман задыхался. И смотрел, как вода уходит в сточное отверстие.

«Анни беременна. Анни беременна», – повторял он, выталкивая слова на поверхность. И сопротивляясь тому, чтобы остальная часть этой мысли проникла в него. Но она все же проникла.

«Как и Вивьен».

Он открыл глаза и выключил душ.

Потом спустился по лестнице, где ждал отец Вивьен.

Омер и Жан Ги, закутанные в теплые одеяла, сидели в кухне перед печкой, держа в руках кружки с крепким чаем.

Арман нежно поцеловал Рейн-Мари в опухшую щеку.

– Как ты? – прошептал он.

Синяк оказался не таким жутким, каким показался ему вначале. Удар пришелся вскользь. Но все же это был удар.

– В порядке.

Арман внимательно посмотрел на нее, чтобы убедиться, что она говорит правду. Потом перевел взгляд на других.

Жан Ги перестал дрожать.

Омер – нет.

После возвращения домой они сразу же вызвали полицейских водолазов и команду криминалистов. Но поскольку в провинции было объявлено чрезвычайное положение, их предупредили, что быстро не получится. Придется подождать до утра.

Сообщив о развитии событий Изабель Лакост и агенту Клутье и попросив их приехать, они разделились.

Жан Ги отправился в душ первым, а Арман помог Омеру снять мокрую одежду и проводил в душевую наверху. Он оставался с этим человеком, хранившим упорное молчание, пока тот не принял душ и не переоделся в теплую сухую одежду.

Он оставался с ним и в кухне вплоть до возвращения Жана Ги.

Арман понимал, что вины Омера тут нет и почти наверняка ничего подобного больше не случится, но все равно он ни за что на свете не оставил бы Рейн-Мари наедине с этим человеком. Обезумевший от горя отец Вивьен был способен на что угодно.

В том числе, несомненно, и на убийство. Хотя его намерения касались только одного человека.

Позже, приняв душ и спустившись в кухню, Арман переглянулся с Жаном Ги, и оба повернулись к Рейн-Мари.

– Что? – спросила она.

– У Жана Ги есть кое-что, что поднимет тебе настроение, – тихо сказал Арман.

– Вы можете выйти со мной? – попросил Жан Ги.

Бросив озадаченный взгляд на мужа, Рейн-Мари вышла из кухни следом за зятем.

Фред положил большую голову на ногу Омера, Анри использовал ногу Армана по такому же назначению. Малютка Грейси свернулась на одеяле близ камина.

Единственным звуком было дребезжание стекла в старых рамах, не пускающих внутрь темноту, которая, вероятно, не знала о том, что здесь и без того темно.

Несколько минут спустя Рейн-Мари и Жан Ги вернулись.

Она раскраснелась, глаза ее увлажнились. И когда она посмотрела на Гамаша, у него тоже защипало в глазах. Рейн-Мари прижала руки ко рту, и Гамаш обнял ее.

– Я только что говорила с Анни. Ребенок, – прошептала она слова, предназначенные только для мужа.

Омеру не нужно было знать, что они живут его мечтой, а он переживает их кошмар.

Арман извинился и вышел в кабинет, поднял трубку и набрал знакомый номер.

– Прошу прощения, – услышал он вежливый голос секретаря, – но старший суперинтендант Туссен не может сейчас ответить на ваш звонок.

– Скажите ей, что это Арман Гамаш.

После короткой паузы голос ответил:

– Она знает.

Теперь настал черед Гамаша сделать паузу.

– Merci.

Потом он позвонил старшему комиссару конной полиции, который присутствовал на вчерашнем дневном совещании.

– Арман, что случилось? – ответил усталый голос.

– Я хотел услышать последние данные по наводнению.

– Вы звонили Туссен?

– Пытался.

Опять пауза. Его собеседник был смущен.

– Время такое беспокойное, – сказал наконец конник.

– Oui. Так вы скажете мне, что происходит?

– Взрывы заторов на Святом Лаврентии дали результат, но, похоже, это временная передышка. Таяние идет на север.

– Плотины?

– Держатся. Из последних сил. Давление увеличивается. А они все еще не могут решить, открывать шлюзы или нет.

– Продолжайте. – Гамаш, хорошо знавший этого человека, слышал в его голосе колебание.

– Я консультировался с военными инженерами и «Гидро-Квебеком» Мы не ждем одобрения. «Гидро» собирается открыть шлюзы.

Гамаш глубоко вздохнул:

– Вы знаете, что такие ваши действия будут считаться нарушением субординации?

– Думаете? Что ж, в этом вы, пожалуй, эксперт, – сказал со смешком конник. Судя по голосу, он был совершенно опустошен. – Как только откроют шлюзы, мы снимем технику со всех плотин, кроме наиболее уязвимых, и перебросим ее на юг. Тогда военные инженеры начнут рыть траншеи вдоль рек, создающих угрозу населенным пунктам. Еще одно нарушение субординации. Я думаю, нам больше не позволят играть на пару, Арман. Вы оказываете плохое влияние.

Гамаш издал короткий смешок. На большее он не был способен.

– Арман?

– Oui?

– Опасайтесь Туссен.

– Она хорошо справляется, – сказал Гамаш. – Ей приходится принимать трудные решения. Она вырастет и будет соответствовать такой работе.

– Но какой работе? У нее политические амбиции.

– В амбициях нет ничего дурного.

– Вот только она использует свое положение в полиции не как ответственность, а как инструмент, трамплин. Это было очевидно на совещании. Ей нужно дистанцироваться от вас. Отделиться.

– К чему вы клоните?