Очень мелкий бес

— А вы полагаете, что нет? — сказал Мухин с недоумением. — Есть такие случаи и такие свидетели таким случаям, что усомниться невозможно. Например, на Неаполь недавно упала бомба, — хорошо хоть не разорвалась и никого не убила. Министр обороны Италии заявил, что никто на Неаполь бомбу не бросал, и сказал, конечно, правду — у них, на Западе, с этим жестко. Возникает вопрос: откуда появилась бомба, если бомбардировок поблизости от Неаполя не производилось? Очевидно, что это телепортация. В нашей энциклопедии эта статья так и называется — «Бомбы телепортация». Хотя, между прочим, возможно и другое объяснение. Один итальянский исследователь предполагает, что имела место не телепортация, а хрональный перенос бомбы. Бомбу эту, как точно установили, сделали в Англии в 1942 году, и тогда западные союзники могли бомбить Неаполь, в котором окопались фашисты. Почему бы не предположить, что одна из сброшенных бомб благодаря искривлению пространства-времени упала на землю через пятьдесят лет после сброса. Сама бомба, кстати, ничего не заметила, для нее все происходило в реальном исчислении...

— Где уж ей, бомбе, заметить! Они же, в смысле бомбы, тупые, как пробки! — сказал Бунчуков.

— Искривлением пространства-времени, — продолжал Мухин, как токующий глухарь, — объясняется и то, что бомба не взорвалась. Наверное, при искривлении внутри у нее что-то повредилось...

— Ы-ууумх, — сказал Марксэн-Герасим, подъял голову и заговорил размеренно, чуть надтреснутым голосом, будто где-то в недрах его организма закрутилась видавшая виды пластинка. — Телепортация есть продукт диалектического единства бомбы и времени. Изредка это единство переходит в тождественность, и тогда время обретает вес, форму, объем и прочие параметры, которые свидетельствуют о его материальности. Такое время можно измерять в тротиловом эквиваленте и сбрасывать на головы врагов. Соответственно бомбы, тождественные такому времени, из­ меряются в часах, минутах и секундах, их можно вешать на стенку, подобно ходикам. Когда тождественность приближается к абсолюту, из таких бомб выскакивают кукушечки. Ку-ку, ку-ку, ку-ку...

Покуковав  немного,  Марксэн-Герасим  прервался,  чтобы  выпить  водки.  Людочка сказала Каляеву язвительно:

— Вы же утверждали, что он немой?

— А теперь заговорил, — развел руками Каляев. — Чудо.

—  Чудо, какое чудо?— встрепенулся Мухин, но Марксэн-Герасим заговорил снова, и никто Мухину не ответил.

— Телепортация путем мысленных усилий, — заявил он, — доступна каждому человеку. Это вопрос тренировки и раскрытия третьего глаза. Тибетские махатмы до­ казали это ежедневной практикой... Одна нога здесь, а другая там! — сказал он без всякой связи с предыдущим, но незамедлительно поправился: — Нередко они телепортируют одну ногу, а другую забывают или, того хуже, тело оставляют на месте, а ноги отправляют без обратного адреса...

— В нашей энциклопедии про это есть? — быстро спросил Мухин.

— Есть, есть... — устало ответил Марксэн. — В нашей все есть... И этому вашему другу повезло, что его не телепортировали по частям... Ы-ууумх...

— Околесица, — сказал Портулак.

— Вся жизнь — околесица, — сказал Бунчуков и потянулся к бутылке.

А Людочка ничего не сказала и лишь укрепилась во мнении, что болезнь Игоряи- нова случилась неспроста. Теперь она подозревала в воздействии на Виктора Васильевича всю эту странную компанию людей, которые, похоже, лишь прикидывались писателями и даже — Людочка недоверчиво посмотрела на тощего Портулака — поэтами. Особенное же ее подозрение вызывал Эдик Панургов, который говорил мало, но постоянно улыбался так едко и многозначительно, что появлялось ощущение, будто за его немногословием скрывается нечто важное — такое важное, что лишает смысла разговоры о чем-либо вообще, хотя само и не подлежит обсуждению вслух. Эдик похлопывал по спине Кирбятьеву и беззастенчиво разглядывал Людочку, а она, почему-то опасаясь встречаться с ним взглядом, отводила глаза.

Сосредоточившись на своих переживаниях, она не заметила, что Бунчуков и Портулак стоят в дверях и делают знаки Каляеву.

— Я сейчас, — сказал ей Каляев, покачнулся, вставая, и опрокинул пивную кружку. — Ничего, ничего, — успокоил он Людочку, будто это она доставила ему какое-то неудобство и он приглашает ее не ощущать неловкости.

Расслабленной  походкой  он  вышел  на  кухню  и  обнаружил  друзей,  озабоченно колдующих над не желающей отвинчиваться пробкой.

— И ради этого вы меня позвали? — сказал Каляев. — В комнате этого добра еще не мерено.

—  Подожди, сейчас все узнаешь. — Бунчукову наконец удалось сорвать строптивую пробку. — Надо еще Эдика вызвать.

—  Он занят, — покачал головой Каляев, — чешет у Кирбятьевой между лопаток. Кстати, как правильно будет: между лопаток или между лопатками?.. Нет, ребята, фигня  какая-то творится: Кирбятьева, которая грамотно не может трех слов сложить, потому что падежов не знает, моднейший автор и лежит на каждом лотке, а вот мы...