Очень мелкий бес

Пока они отсутствовали, в комнате произошли некоторые изменения. Марксэн Ляпунов и Пшердчжковский спали, устроившись в углах канапе и наклонившись друг к другу. Мухин передислоцировался на стул Каляева и доказывал Людочке, что нечистая сила есть явление не мифологическое, а истинно научное и рассматривать его следует в комплексе с полтергейстом и привидениями. Людочка слушала благосклонно, хотя и рассеянно. Причина рассеянности заключалась в том, что Мухин и Виташа Мельников, который тоже присутствовал за столом, но все больше молчал, были ей одинаково симпатичны. Таково уж было свойство Людочки, которая, едва познакомившись с мужчиной, начинала воображать, что смотрит он на нее с повышенным интересом и, значит, готов влюбиться, а может, уже и влюбился. Поскольку и Виташа, и тем более Мухин смотрели именно на Людочку, то ей, в сущности, оставалось лишь выбрать.

Что же касается Кирбятьевой, то она пребывала в нервном ожидании того, что на этот раз выкинет неугомонный Эдик. Будучи модной детективщицей и старшим лейтенантом милиции, она, к несчастью своему, была еще и женщиной. Все попытки Муси выйти замуж заканчивались неудачно, а было ей уже — ни много ни мало — тридцать шесть. Первый ее жених, однокурсник по юрфаку Миша Савельев, совершил квартирную кражу и прямо со студенческой скамьи угодил за решетку; потом был начальник Зб-го отделения милиции майор Курощипов, но его убили бандиты; следующий, пожилой классик отечественного детектива Волосов, в чужие окна лезть не собирался и за бандитами не гонялся, то есть был партией верной, но перед самой свадьбой его разбил паралич. Самое же обидное и оскорбительное произошло перед встречей с Эдиком. Блестящий молодой человек, роман с которым вспыхнул внезапно и ярко,через три дня ухаживания сделал Мусе предложение, через четыре переселился в ее комнатку в коммуналке, а через пять бежал, прихватив с собой ее гонорары за две книги — сумму, которой Муси как раз не хватило для покупки квартиры. Гордая Муся скрыла этот печальный факт от общественности и служебным положением для поисков возлюбленного не воспользовалась.

Надо отдать Мусе должное: все эти истории без промедления находили отражения в ее произведениях. Например, Волосов, обретя способность двигаться и соображать, мог бы при желании через четыре месяца после инсульта открыть роман Марины Ожерельевой «Смерть по заказу» и прочитать про старого бесталанного писателя, проложившего себе путь в литературе доносами и плагиатом, и молодую очаровательную особу, которая втирается к нему в доверие и доводит его до смертельного инфаркта, оказываясь под конец дочерью репрессированного с подачи писателя маршала. А майор Курощипов превратился в не убиваемого капитана Василия Корепанова — грозу киллеров, производителей поддельной водки и международных преступных синдикатов.

Отношения Муси с Панурговым не походили ни на что из ее богатой практики. Уже само знакомство их было весьма необычным. Друзьям своим Панургов рассказывал об этом так: «Пригласили меня на презентацию пилотного номера журнала „Новая Русь», а после говорильни, как водится, — фуршет. Выпил я водки, выпил коньяка, взял свою тарелочку и присел на бортик фонтана — скука, старики, смертная. Думаю, тяпну еще пару рюмашек — и домой. Тут, глядь, мимо меня жопа, вся в шелках, проплывает — во-от такая! Раз проплывает, два проплывает — хрен-перец, я же человек все-таки! Сижу сам не свой, а что делать, не знаю. Заговаривать бесполезно: в этой толпе все друг с другом заговаривают, ущипнуть — банально, а при таком раскладе нет ничего хуже банальности. Решение созрело мгновенно: когда она в третий раз проходила мимо, я изловчился и укусил ее! Укусил — и она моя! И жопа, и ее обладательница в придачу!»

Неизвестно, так оно было или не совсем так и повлиял ли внезапный укус на дальнейшее развитие их отношений, но Кирбятьева влюбилась в Эдика, как девчонка, всячески старалась ему угодить и постоянно боялась, что он ее бросит. Эдик же от ее такого отношения только наглел, пропадал, случалось, неделями, а являясь в кирбитьевское гнездышко, вел себя как Отелло и устраивал Мусе допросы с пристрастием. Сегодня утром, возникнув после трехдневного отсутствия, он закатил скандал, при­метив на Мусином рабочем столе фотографию обнаженного мужчины. То, что это следственная фотография трупа, которой «русская Агата Кристи» (так Мусю назвала «Новая Русь») вдохновлялась при написании свежеиспекаемого шедевра, суровый Эдик принципиально не пожелал принять во внимание.

Придя с кухни, Панургов сел на свое место тих и задумчив, и Муся приняла это за добрый знак. У нее даже мелькнула мысль, что сегодняшний вечер может оказаться подходящим для того, чтобы склонить Эдика на путь, по которому шли, да не добрались до цели бывший студент юрфака Миша Савельев и его последователи. Не менее серьезны вернулись за стол Бунчуков, Портулак и Каляев. При их появлении Пшердчжковский, не меняя позы, открыл глаза, а Марксэн делать этого не стал, но сказал:

— Ы-ууумх...