Очерки по истории анархических идей и Статьи по разным социальным вопросам

Я не буду продолжать это сравнение, ибо оно потребовало бы тщательно установить, в чем они отличались друг от друга. Но суть в том, что Россия 30–х и 60–х годов и Западная Европа 40–х и 70–х годов, где сформировались их характеры и где заложены были основы их жизненного опыта, дали им множество одинаковых и незабываемых впечатлений. Элизе Реклю получил совершенно иной ряд впечатлений. Малатеста — опять другой ряд их, и так же обстоит дело с нами самими.

Почему же особые взгляды Бакунина и Кропоткина должны быть более приемлемы для нынешнего поколения, чем взгляды Реклю, Прудона, Малатесты и других? Почему бы нам не руководствоваться, прежде всего, нашими собственными впечатлениями во всех этих вопросах?

В результате войны национальные мечты Бакунина и Кропоткина почти осуществились. Россия освободилась от европейского влияния, Германия раздавлена. Австро–Венгрия более не существует. Славянские национальности имеют свои собственные независимые государства с границами, проведенными по их собственным указаниям, согласно самым либеральным принципам. Франция всемогущая в Европе, Польша восстановлена. Только федерализма нет нигде. Лишь в Испании он сейчас появился, но совершенно независимо от войны. Национальные государства пользуются автономией; тем не менее, они вошли в сферу преобладающего влияния Франции.

Англия начинает скептически относиться к новым порядкам на континенте. Деловые люди с сожалением смотрят на этот континент, разделенный множеством таможенных барьеров и покрытый разоренными государствами или странами с уменьшившейся покупательной силой и искусственно насажденной местной промышленностью. Все на этом континенте как будто ждет помощи от кого–нибудь и своими силами не развивается. Наиболее умные наблюдатели советуют изменить эту политику взаимного разрушения, но никто не смеет прикоснуться к непрочной постройке из опасения, что она рухнет вся целиком. Это — триумф эгоизма над солидарностью, взаимной озлобленности над доброжелательством, антисоциализма против общественной жизни. Отсюда появление итальянского фашизма, югославского абсолютизма, германского национализма отчаяния. Единственные страны, жизнь которых нормальна и которым не угрожает серьезный кризис, — это три скандинавские страны, Швейцария, Голландия, маленький Люксембург и, до некоторой степени, Бельгия. Только в одной Испании совсем недавно установился свободный режим, и либертарные рабочие там многочисленны и могущественны. Прибавьте к этому великие перемены в Британской Империи, коснувшиеся даже Австралии, затем перемены в Южной Америке и гигантский рост благосостояния, но также и некоторых экономических потрясений и опасений за будущее в Соединенных Штатах.

Конечно, наша политическая и социальная мысль должна принимать во внимание все это. Политические и социальные наблюдения Бакунина и Кропоткина, покрывшие 90 лет — с 1830 до 1920 — отразившие влияние Французской Революции, 1848 и 1870 годов, рост империализма с 80–х годов до Великой войны, — этот опыт, и без того обширный, уже дополнен для нас периодом 1920–1930 г.г., периодом огромных перемен, которых не могли предвидеть эти старые товарищи. Только Малатеста может оглянуться на период с 1870 года и ранних традиций и протянуть линию от них до периода 1920–1930 годов, который разрушил его надежды, установив фашизм в дотоле прогрессивной Италии. Испания 1931 г. несет новые надежды, но не легко понять, как накопленная ею сила, долго бывшая невидимой под монархической надстройкой, будет действовать при нынешнем возрождении страны.

Все это теперешние анархисты должны изучать и анализировать, находить движущие факторы прогресса и содействовать их развитию. Они должны также воздерживаться от поддержки ретроградных тенденций, которых теперь так много. Тогда они увидят, где находятся силы, подготовляющие новые войны, и сумеют повести с ними разумную борьбу, изолировать их и вытеснить их. Только путем такой борьбы они окажутся на уровне событий, не будут ими обмануты и брошены на ложный путь, как это случилось со всеми нами в 1914 году. Теперь задор национализма выдохся, его блеск померк, и мы видим эгоиста, самодержца, фашиста за всей этой шумихой. Теперь блеск сепаратизма, стремление разрывать на части экономические единицы — исчезли, и мы видим нищету, лишения, экономическую разруху, отчаяние, возникшие из экономической изоляции. Теперь империализм, международные финансы, дипломатия, военная промышленность, ненасытный милитаризм, ядовитые газы — все это мы видим бесконечно яснее, чем прежде.