Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI—XVII вв

Войска Бориса не могли сосредоточиться на осаде Рыльска и Путивля, во-первых, потому, что этого не позволяли успехи казаков и прочих пар- тизанов Самозванца на "польских дорогах", на левом фланге и в тылу ар­мии кн. Мстиславского. Казаки продолжали захватывать города на имя Самозванца. Уже после своего поражения, в Путивле, Самозванец полу­чил известие о том, что его признали Оскол, Валуйки, Воронеж, Царев- Борисов город и Белгород, а немногим позднее Елец и Ливны. Из этих городов к нему в Путивль приходили отряды казаков и стрельцов, даже из далекого Царева-Борисова пришло 500 стрельцов. Войска Мстислав­ского должны были знать, что восстание охватывает все Поле и что они могут быть отрезаны от Москвы, если мятежники через Кромы, кото­рые были в их власти, пойдут на украинные и заоцкие города. В этом бы­ла первая причина, заставившая Мстиславского снять осаду Рыльска и отойти по направлению к Кромам в Радогожский острог (Радогощ на р. Нерусе). Вторая причина заключалась в том, что войска Мстислав­ского, как и всякие вообще московские войска того времени, не были пригодны для продолжительных кампаний. Известно, что тогда доволь­ствие войска не имело никакой организации: съев свои личные запасы, каждый обращался к грабежу и мародерству. Страшное опустошение Комарицкой волости, в которой долгое время с января 1605 года находи­лась московская армия, объясняется, между прочим, и тою нуждою, ка­кую терпели ратные люди, обреченные на продолжительный зимний по­ход. Эта нужда заставляла их попросту дезертировать, уходить домой или отбиваться от армии в поисках за пищей и фуражом. Уже в конце февраля и начале марта 1605 года в Путивле знали, что Борисово войско под Рыльским тает; была даже перехвачена отписка царю Борису от ка­кого-то воеводы (illustrissimi principis) с донесением, что его ратные люди разбегаются, и с просьбою о подкреплении, без которого воевода не мог держаться. В таких обстоятельствах Мстиславский и другие воеводы пришли к мысли о необходимости окончить кампанию, Отойдя от Рыль­ска к радогощу, они, по сообщению Маржерета, "хотели распустить на несколько месяцев свое войско, очень утомленное"; но Борис, продолжа­ет Маржерет, "сведав о том, строго запретил увольнять воинов". Наш ле­тописец тоже знает, что Борис "раскручинился" на бояр и на воевод и прислал к ним с выговором в Радогожский острог за то, что "того Гриш­ки не умели поймать". Недовольство царя и запрещение увольнять лю­дей возбудили в ратных людях злобу на Бориса и желание "царя Бориса избыти". Но армия все-таки не была распущена; усталая и ослабевшая, она не годилась для наступления и решительных действий и потому была направлена на смену отряда Ф.И. Шереметева, осаждавшему Кромы. От­сюда ратные люди продолжали уходить, избывая службы, как уходили и раньше; когда же они узнали о смерти царя Бориса, то разъехались в очень большом числе под предлогом царского погребения. В 1608 году правительство Шуйского, вспоминая события 1605 года под Кромами, удостоверяло, что в полках по смерти борисовой осталось "немного бояр и с ними только ратные люди Северских городов, стрельцы, казаки и чорные люди"75.

Вот при каких обстоятельствах ведена была знаменитая осада Кром, под обгорелыми стенами которых решилась участь династии Годуновых. Непредвиденное никем восстание на Поле против московского прави­тельства сообщило Кромам огромное стратегическое значение, а Бори­совы воеводы не сумели во-время удержать за собою этот крепкий горо­док. Они не могли оперировать на р. Сейме против Самозванца, имея за собою кромскую крепость, к которой многими дорогами могли подойти в тыл им казацкие войска. Но и Самозванец, если бы потерял Кромы, вместе с тем потерял бы и возможность удобного выхода к Калуге и че­рез нее к Москве и был бы поставлен в необходимость наступать далее по правому берегу Оки, имея перед собою ряд сильнейших крепостей на переправах. Обе стороны стремились обладать Кромами, и всю весну 1605 года провели в борьбе за этот пункт. Московские воеводы стянули сюда все свои силы, а Самозванец из Путивля посылал сюда подкрепле­ния и писал в другие города о необходимости поддержать гарнизон Кром. Маленький городок, построенный всего за десять лет перед тем, в 1595 году, получил совершенно такое же значение, какое принадлежало на нашей памяти маленькой болгарской Плевне.