Читаем Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI—XVII вв полностью

Это ясно сказалось именно в Новгороде-Северском. Посланные Бори­сом навстречу Самозванцу в Чернигов воеводы кн. Н.Р. Трубецкой и окольничий Басманов немного не успели дойти до этого города. Узнав о его сдаче, они с отрядом московских стрельцов и брянских детей бояр­ских, с казаками из Кром, Белева и Трубчевска бросились в Новгород- Северский и приготовили его к обороне: укрепили острог, сожгли кру­гом все жилые постройки, согнали в острог местных стрельцов и казаков и сели в осаду, ожидая Самозванца. Когда он подошел, то попытался по­сле некоторых, и притом продолжительных, переговоров взять город си­лою. Однако все старания его слабого войска оказались напрасными. Весь гарнизон стойко выдержал и бомбардировку и штурмы; даже нена­дежные его элементы, т.е. украинные приборные люди, были признаны от царя Бориса достойными награды за осадное сиденье. Только на тре­тьей неделе от начала осады до 80 "москвитян" передалось в лагерь осаждающих. Таким образом энергия начальников, по общему мнению - Басманова, и присутствие дисциплинированных стрелецких сотен из сто­лицы не допустили отпадения местного гарнизона на сторону претенден­та и заставили его биться против "царя Димитрия", которому уже служи­ли другие подобные гарнизоны73.

Сопротивление Новгорода-Северского лишило Самозванца возмож­ности наступать далее на линию Брянск, Карачев, Кромы. Теряя время и людей в неудачных приступах, Самозванец ссорился со своими слугами, польским "рыцарством", и не мог даже воспользоваться тем, что на его сторону за Моравском и Черниговом стали передаваться другие города Северы и Поля. Пока главные силы его стояли, занятые осадой, малень­кие партии и разъезды из его стана двигались во все стороны, достигая даже Путивля. В то же время действовали в пользу "царя Димитрия" и те казаки, которые наступали на Московское государство "по Крымской дороге"; "а которое войско его по Крымской дороге идоша, - град Ца­рев, Белград и иные многие грады такожде ему предашася и с селы", го­ворит "повесть 1606 года". Следует вспомнить замечания о направлении "польских" дорог, сделанные нами во второй главе. От главной дороги, Муравского шляха, на котором был расположен Белгород, к Севере и на верхнюю Оку шло несколько путей: Бакаев шлях между р. Сеймом и Пслом подходил к Путивлю, Свиная дорога вела к Рыльскому и Болхову мимо Курска, Пахнутцова дорога, тоже мимо Курска, шла на Кромы и тот же Болхов. Всеми этими путями должны были воспользоваться каза­чьи отряды как запорожские, так и донские. Первые должны были итти к Самозванцу под Новгород-Северский необходимо через Путивль и Рыльск; вторые от Белгорода шли на Рыльск, Курск и Кромы, те самые Кромы, близ которых, как мы знаем, на Молодовой речке "сошлись с Семи (т.е. с Сейма) и из Рыльска все дороги". Города, стоявшие на этих путях, оказались в районе казачьего движения и были увлечены его по­током очень рано. Все это были, за немногими исключениями, только что возникшие поселения, стали они на местах, где еще свободно "гуля­ли" казачьи станицы; гарнизоны этих городов были только что сформи­рованы, частью из тех же казаков. Когда в казачестве "на Поле" нача­лась группировка больших скопищ в пользу "царя Димитрия" и появи­лись отряды запорожцев, шедших к тому же царю, городские гарнизоны были отрезаны казачьей массою от центра государства и предоставлены самим себе, а находившиеся в их составе казачьи элементы потянулись на соединение со своею братьей, "польскими" казаками. Стоя под Новго- родом-Северским, Самозванец то и дело получал известия о сдаче ему городов, находившихся на названных выше дорогах, и принимал приво­димых ему городских воевод. В течение двух недель ему были сданы Пу­тивль, Рыльск, Севск с его уездом, носившим название Комарицкой во­лости, Курск и Кромы. Несколько позднее узнал он о сдаче более отда­ленных городов: Белгорода, Царева-Борисова и др. Ему повиновалось теперь огромное пространство по Десне, Сейму, Северскому Донцу и да­же верхней Оке.

Перейти на страницу:

Все книги серии Памятники исторической мысли

Завоевание Константинополя
Завоевание Константинополя

Созданный около 1210 г. труд Жоффруа де Виллардуэна «Завоевание Константинополя» наряду с одноименным произведением пикардийского рыцаря Робера де Клари — первоклассный источник фактических сведений о скандально знаменитом в средневековой истории Четвертом крестовом походе 1198—1204 гг. Как известно, поход этот закончился разбойничьим захватом рыцарями-крестоносцами столицы христианской Византии в 1203—1204 гг.Пожалуй, никто из хронистов-современников, которые так или иначе писали о событиях, приведших к гибели Греческого царства, не сохранил столь обильного и полноценного с точки зрения его детализированности и обстоятельности фактического материала относительно реально происходивших перипетий грандиозной по тем временам «международной» рыцарской авантюры и ее ближайших последствий для стран Балканского полуострова, как Жоффруа де Виллардуэн.

Жоффруа де Виллардуэн

История
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное

Похожие книги

10 мифов о России
10 мифов о России

Сто лет назад была на белом свете такая страна, Российская империя. Страна, о которой мы знаем очень мало, а то, что знаем, — по большей части неверно. Долгие годы подлинная история России намеренно искажалась и очернялась. Нам рассказывали мифы о «страшном третьем отделении» и «огромной неповоротливой бюрократии», о «забитом русском мужике», который каким-то образом умудрялся «кормить Европу», не отрываясь от «беспробудного русского пьянства», о «вековом русском рабстве», «русском воровстве» и «русской лени», о страшной «тюрьме народов», в которой если и было что-то хорошее, то исключительно «вопреки»...Лучшее оружие против мифов — правда. И в этой книге читатель найдет правду о великой стране своих предков — Российской империи.

Александр Азизович Музафаров

Публицистика / История / Образование и наука / Документальное