Очищение молитвой

Внутри хвостовой части было пусто, то есть, загробных жителей не было. Аслан забрался внутрь и начал срезать ремни с оставшихся кресел. Срезая, он связывал их в одну веревку, и когда ремни закончились, стало понятно, что длины не хватит для связывания плота. Но в самолёте сотни километров проводки, и вон она, торчит из-под обшивки салона. Отламывая обшивку, он выравал проводку жгутами и скручивал её в кольца. Остановился лишь тогда, когда понял что всё это ещё как-то надо унести, а также то, что для изготовления плота уже достаточно. Вытерев потное лицо обшлагом рукава, он присел в одно из кресел и тут же замер, как бы прозрев. Ну как так-то?! Сейчас бы встал, собрав всё, и ушёл… А верхние-то багажные отделения?! Как можно быть таким невнимательным?! И Аслан, вскочив, начал рыскать по ним…

Нашлось много всего. Что люди берут с собой в дорогу, а тем более — уходя на войну, не зная, что ждёт их завтра и послезавтра? Конечно, самые нужные вещи.

Аслан присел на корточки перед горой вещей выпотрошенных их сумок, рюкзаков, пакетов. Глядя на всё это богатство — а в его положении это даже не богатство, это грёбаная неприличная роскошь — он думал об одном: он спасён. Теперь уж точно: тут и одежда какая-никакая, бельё, предметы гигиены, и чёрт возьми, еда! Жареная курица, аккуратно завёрнутая в фольгу; шоколад, чёртов питательный шоколад; галеты, хлеб; пачка паштета, ну вы видели, нет? Он жадно развернул и запихал в рот «сникерс», прожевал, затем второй. Божественно. Чем бы запить? Нет, пиво не пойдёт, просто бутылка минеральной воды «Зебир». Запив, Аслан блаженно откинулся на спинке кресла. Посидев минут пять, он собрал всю еду и вещи, которые могли понадобиться ему в один крепкий рюкзак. Вторую большую сумку он набил ремнями и жгутами проводов и собрался уж было уходить. Но тут на глаза попалась валяющаяся на полу памятка — о том, что делать если что-то нехорошее произошло. Чёрт, а ведь на борту должны быть даже плоты, где они? А что написано? Только про надувные трапы… Значит так, всего то. Выдавить дверь, её и так нет. Дёрнуть красную ручку, начнёт надуваться трап. Аслан дёрнул, трап надуаваться не начал. Понятно, что-то испорчено. И ладно, и без того всё неплохо. А ну-ка, ещё почитаем, что тут. Ага, аварийный комплект… «В случае аварии дёрнуть…» И Аслан дёрнул дверцу, и…. вот он, грёбаный красный пожарный топор! Топор! Ерунда, которой так ему не хватало! Взвесив его в руках, Алкоев почувствовал уверенность и бросил взгляд на свой протазан. Послужил, но всему своё время! Стараясь не зацикливаться на том, что на борту может быть ещё много всего полезного, он поднял сумки с отобранными вещами и едой, подхватил свой протазан и вылез в воду. Оставалось ещё одно скорбное дело…

На островке Аслан срубил всё что было и натаскал дров с ближайших островков. Среди вещей нашлось несколько зажигалок, и свалив всё в одну кучу, Аслан зажёг погребальный костёр. День быстро клонился к закату, тени удлинились и воздух пах вечером. Поэтому ждать итога он не стал, а навьючившись добром, с топором в одной руке и палкой в другой, он побрёл «домой». Резко навалилась дикая усталость, впору лечь прямо тут, в болото, и заснуть — столько всего случилось за один-динственный день. Но это не дело, и Аслан шёл. А за ним, сзади, танцевали, удаляясь, сполохи костра. Вечерело на глазах, день уходил, и вместе с ним — опасения и неуверенность. Скоро наступит ночь и явится… он. Будет разговор. Через полчаса Аслан, побросав всё, что принёс с собой, упал на своё импровизированное ложе. И мигом провалился в сон…

* * *

Аслан-то и с детства не любил сны: приснится ерунда какая-нибудь, а потом ходишь целый день, думаешь, к чему это всё гадаешь. Без снов как-то лучше, ну, на худой конец, такие, что забываются сразу, стоит лишь проснуться, ещё ничего. А тут ведь угораздило посмотреть…