Очищение молитвой

Это мертвецы. Но не такие, каких он видел сегодня на месте упавшего лайнера. Нет, эти — куда страшнее. Откуда-то он знает, что им всем очень много лет, они погибли и воскресли очень давно. Прыжками, отталкиваясь от стен, словно обезьяны, они всё ближе и ближе. Усохшие, мумифицированные лица, пустые провалы глаз, ужасающие травмы. Остатки их одежд в бурых пятнах, и он понимает — это кровь. Они её пьют! «Гунканджима!» — набатом звучат голоса. Они всё ближе, их всё больше. Но бесплотные призраки уже обступили Аслана, и мёртвые отчего-то не могут проникнуть через кисею духов. Они бросаются на призрачную стену, но отскакивают, словно ошпаренные. Ровно стая диких псов, мёртвые кружат вокруг, пожирая Аслана пустыми провалами глазниц. Но прорваться к нему они не в силах, призраки им не позволяют. Вдруг словно волна прокатывается среди духов, и набат, состоящий из одного слова, умолкает. Оттуда, со стороны улицы, сами похожие на призраков, парят над землёй, приближаясь к ним, кошмарные фигуры, одетые в рубища. Их несколько, лиц не разобрать… Но что это на их лицах?! Аслан щурится и наконец понимает — это хоботы! Мертвецы в страхе расступаются, давая дорогу сущностям, отскакивают, натыкаясь друг на друга, как побитые собаки. В горле Аслана — комок ужаса, он понимает — его настигли, сейчас наступит развязка. И он… и его выпьют, высосут его душу, и он станет таким же, как сотни бесплотных призраков, обступивших его. Всё ближе и ближе твари с хоботами на лицах, и вот они замирают, простирая свои длани по направлению к нему. «Гунканджима!» — словно пугаясь чего то, снова, но уже как-то тихо, словно шёпотом, заводит своё заклинание призрачный хор. И тут с пальцев тварей срываются огненные нити, они оплетают спасительную стену Аслана, и призраки тают, начинают угасать. С бульканьем, харканьем стая мёртвых врывается в проём… Сейчас его не станет! Но тут кто-то хватает Аслана за руку, и…

… И он просыпается. Словно его посадили на раскалённую сковороду, Аслан подскакивает и садится, бешено крутя головой по сторонам:

— А!!! Кто тут?! Где я?!

— Тихо! Тихо. Тут я, а ты тут. — из темноты появляется знакомый лик ночного собеседника. Неодобрительно покачивая рогатой бошкой, он добавил: — Такие сны лучше не смотреть. Рехнуться можно…

— Это сон? Это ты? — не до конца ещё понимая, где он — тут или там, нервно спросил Алкоев.

— Сон, сон. — кивнул посетитель — собеседник. — Можешь не рассказывать, я с тобой посмотрел. Кстати — было интересно!

— Как — посмотрел?! — протирая глаза, удивился Аслан.

— Ну как?? Глазами. Мы, видишь ты, имеем некоторые особые возможности, вам недоступные. Нет, ну если ты против — скажи, я забуду.

— А что это было? — спросил Аслан.

— Что — что?! Будь внятен.

— Ну во сне. Где это? И это слово… как его… — попытался вспомнить Аслан, но не смог.

— Гунканджима? — напомнил ночной.

— Да, точно!

— А. Это город такой. Далеко. Город — остров. Люди там давно не живут…

— И что там?

— Ну ты же видел, чего спрашиваешь?!

— Нет, почему он мне снился? Что там произошло? Что там теперь?

— Много вопросов, не?! Ты меня с Нострадамусом не перепутал? Откуда мне знать — что там?! Город там — а я тут. А что там произошло…. Да ничего, в сущности. Уголь кончился просто.

— Причём тут уголь?! И кто это такие — с хоботами?! — наконец вспомнил Аслан то, что волновало его больше всего из того, что он запомнил из сна. Но лишь вопрос прозвучал, ночной гость сразу напрягся, сжался весь, и из цинично-ироничного вдруг стал серьёзным, нервно забарабанил суставчатыми пальцами по своим коленкам.

— Чужие. Новые. — отрывисто сказал он. — Тут их пока нет, но они придут. Когда они придут — меня не станет. Никого не станет. Нам нечего противопоставить им, и мы будем вынуждены уйти. А ты… вы… вы, вероятно, сможете. Вы стоите их, и неизвестно — кто из вас опаснее. Но с вами мы как-то научились уживаться, а вот с ними…

— Э, кто это «мы», кто — «вы»? — вконец запутавшись, затряс руками Аслан.

Ночной собеседник встал и подошёл вплотную к Аслану, нагнулся и заглянул своими глазами прямо в его глаза.

— Ты неглупый, и ты — не трусливый. — начал ночной, придвигаясь всё ближе к лицу Алкоева. — Я наблюдал за тобой сегодня, и гадал — сможешь ты преодолеть тот страх, который заложен в вас издревле? Страх перед всем, что вы не понимаете, чего не видели ещё, тем, что считаете несуществующим? И каково было моё удивление, когда ты лишал посмертия тех, с кем ещё недавно делил пищу. И тогда я понял, что не ошибся. Вы такие…. Вы остановите это нашествие. Не знаю как — знал бы, сказал бы — но вы сможете. А мы… мы уходим. Скоро они будут здесь… Да что там! Они уже здесь, я чувствую их. Наше время уходит, приходит ваше. Время людей. Вы думаете, что, достигнув звёзд, вы всемогущи?! Каково же будет ваше разочарование, когда узнаете хоть толику истины о мире, в котором живёте!

Сказав это, рогатый выдохнул, и, замолчав, присел рядом с Асланом.

— Поэтому ты говоришь со мной? — выдержав паузу, задал вопрос Аслан.

— Да. — резко ответил тот. — Поэтому.

— Так помоги!