Очищение молитвой

— Вот и ладно, вот хорошо. — бубнил старик Протасов, возвращаясь с кружкой горячего и какими-то таблетками в руке. — Теперь вот, прими антибиотики, да чайком запей — и на боковую. Тебе сейчас спать нужно. Завтра другим встанешь. Таперича, я заметил, такая ерунда творится странная — все хвори вроде как сами собой излечиваются.

Аслан проглотил снадобье, выпил чай и уже через пару минут провалился в небытие сна. Нормального сна — на кровати с подушкой и одеялом. Протасов ушёл, оставив его в тишине, по каким-то своим, неведомым пока делам, а со стен храма за спящим Асланом приглядывал весь собор Святых Земли Русской — не посчитаешь, стольких родила она, земля эта. И под покровом этой, пока непонятной Аслану благодати, он растворился во сне…

* * *

Старик Протасов разбудил его лишь к вечеру следующего дня.

— Здоров ты спать, Аслан! — качая головой, удивлённо сказал Сергей Витальич. — Почитай, сутки продрых! Ну как самочувствие?

Аслан слез с раскладушки протирая глаза. Голова кружилась, одолевала слабость. Лишь стоило начать двигаться, Аслана разбил приступ нестерпимого, выворачивающего наизнанку кашля. Попробовал встать — да куда там…

На столике дымилась тарелка пюре с большим куском плавящегося масла и тремя сосисками.

— Нормально, отец. Получше. — ответил старику Аслан.

— Ну а я что говорил?! — радостно развёл руками тот. — Теперь дело такое, хвори Божьим произволением сами лечатся. Я вот совсем хворый был — астма! А теперь, глянь-ко — где она? А гипертония моя — где?! Летаю! И тебя отудобит — дай срок! Но кашель у тебя плохой, такшта отлёживаться тебе ещё. Шутка ли — почитай, неделю в болоте обретался. И что ж ты хочешь?! Чтоб без последствий? Не. Я тебе и так скажу — по кашлю слышу, что воспаление у тебя. А где это видано, чтоб с воспалением люди по лесу безвозмездно бёгли?! Раньше ить мёрли от ево. А таперича?! Энто ладно, встать-то смогёшь? Пошли, в отхожее провожу, да умоешься. Глянь-кось в зеркало — сивый весь, ровно мерин. Затем, садись вот, наворачивай. А опосля — снова ложись. Воспаление — оно не хухры-мухры. Оно, конечно, таперича, не то, что вчерась… а всё же.

Протасов проводил Аслана в умывальню и сортир, тот справился. Затем, поддерживая под руку, привёл обратно, накормил, напоил и собрался было уходить, настрого запретив Алкоеву вставать. С чаем дал каких-то таблеток снова. Но, пока старик крестился, обходя иконы, Аслан позвал его:

— Дед Сергей! Ты дай мне что почитать. Книгу какую-нибудь. Спать не хочу — два дня сплю. Про Бога дай почитать.

— Вот те на! — обернулся к нему Протасов со щепоткой пальцев, замерших у лба. — Ты ж вроде нехрищённый?

— Ты дай, отец. Если есть… Нужно мне.

Старик, задумавшись, зачесал пальцами голову.

— А дам. Дело-то хорошее, а читай. Погодь-ка, я щас!

Пару минут спустя старик Протасов вернулся, неся в руках обёрнутую в платок толстую книгу — Библию. Аккуратно развернув тряпицу, протёр ею обложку, и протянул Аслану:

— Библия. Если уж на то пошло — с неё и начинать надо. — потом, задумавшись, добавил: — Да всё с неё надо начинать, раз уж так.

Присев рядом с Асланом на раскладушку, протянул руку:

— Дай-ка. Вишь тут как у нас: Библия из двух частей состоит: Ветхий Завет, это что, значиться, было до Христа, как Бог землю сотворил и что стало дальше, понял? Во-от. И Новый Завет — это уже про то, что было при Христе. — перекрестился старик. — Ты, сынок, с его и начинай, с Нового-то. Оно тебе понятнее будет так. А как осилишь, да поймёшь малька — можешь переходить и к Ветхому. Да ты читать-то могёшь по-нашему?

— Я хорошо читаю, дед Сергей.

— Вот и молодец, начинай. Только сперва Бога попроси, чтобы разум тебе дал, понимание! Хоть ты и нехрищённый, а времена сейчас такие, что Господь услышит. Мало народу осталось…

— Бог — для всех один, дед. — подумав, сказал Аслан. — Я знаю.

— Это ты верно говоришь — один. — кивнул старик. — Это люди все больно разные, а Бог — один. А что не поймёшь — спрашивай… Дак я пойду тогда…

— А куда ты всегда уходишь, отец? — спросил поднявшегося уже старика Аслан.

Тот застыл на полушаге и обернулся к Аслану.

— Я ж говорил тебе — я сторож. А таперича и не только в церкве — всю деревню сторожу. Я, почитай, до того, как ты вышел, един на всю деревню остался. У нас ведь как тут приключилось? Почитай, в одну ночь всю деревню сожрали мряки. Батюшко-то наш, отец Виктор, как началось, носился по округе, всё людей скликал. На утро-то и поймали его упыри. А люди что? Люди по домам заховались, кажный думал, что евоный дом — евоная крепость. Ан нет. Дорога тут у нас, а ежели знаешь, то мряки-то всё по дорогам идут. А ежели в сторону Гориц подёшь — увидишь, мост у нас тама. И речушка: аккурат поперёк дороги под тем мостом. Дак я и подумал — ежели мост разрушить, то как мряки к нам пойдут с той стороны? Никак, а ежели знаешь, оне воды — как чёрт ладана бояться, не вжисть в неё не полезут…