Очищение молитвой

Но чем дальше рассуждал Аслан, тем сильнее нависали над ним мысли несколько другого порядка. Вот выберется он отсюда… Конечно, рано или поздно. А что там, за границей лесов и болот?! Что там происходит сейчас, пока он здесь, защищённый, в общем-то, безлюдностью? Откуда вообще взялась эта напасть с мертвецами?! Рассуждая логически, приходил к выводу: мертвецы эти и война взаимосвязаны напрямую. Скорее всего — бактериологическое оружие американцы применили по России, а что может быть ещё? Логично, других вариантов, в общем-то, и нет. Ход, прямо скажем, сильный: вся эта бактериологическая ерунда и дешевле, и эффективнее ядерного оружия. Более того, Россия — страна богатая, зачем хитрым американцам ядерная пустыня? Какая с неё прибыль?! Один геморрой. А то, что за кулисами каждой войны прячется экономическая подоплёка, Алкоев знал как дважды два четыре. Ночью разбудишь — выдаст как из пулемёта: «Война — наиприбыльнейшее коммерческое предприятие, когда-либо придуманное человечеством!». Во как. Но это-то понятно, непонятно что дальше. А дальше, видимо, американцы придут хозяйствовать. Хитро придумано: сначало население истребляет себя само, потом приходят новые хозяева и подчищают остатки. Это уже не война, это — геноцид. Тогда, видимо, надо всеми правдами и неправдами стремиться домой. Ичкерия, хоть номинально и российская республика, но всё же не Россия. Нужна она американцам, тратить на неё силы и время? Это вряд ли. Поэтому, возможно, что это тут, в России кошмар, а дома уже всё улеглось. Но мысли возвращались к покусанному лётчику и разум подсказывал: нет, брат, не надейся. Так теперь везде, по крайней мере — в этой стране. Но домой нужно в любом случае: там отец, брат, семья. Если всё так плохо тут, то как же там?! Конечно, он нужен семье, и надо как-то будет добираться. Найти машину, и… А с другой стороны, вышел ты из лесу — а уже всё закончено. Нет больше людей, одни мертвяки эти грёбаные. Может быть так? Может. Это, наверное, наихудший сценарий. Что тогда? Да жить, как-то жить. Но ведь в жизни так не бывает, ни совсем белого, ни кромешно чёрного. Так, чтобы совсем хорошо или хуже некуда — так не бывает. Бывает чаще — как-то средне. Применительно к ситуации — это как? Да как-то так: чтобы там ни происходило, люди остались. Сбиваются, скорее всего, в общины, противостоят злу этому. Где-то и армия: не зря русские уже заранее подняли хипиш, стали концентрировать и выводить куда-то подразделения. Это можно будет выяснить, и — туда, сражаться. Ведь если всё так, скоро явятся…

Терзая себя догадками, Аслан даже не представлял, насколько близко он подбирался временами к правде, и как далеко его относило от неё через минуту. Ещё не успели подкрасться вечерние сумерки, плот был готов. Крепко стянутый ремнями и проводами, он покачивался у берега, привязанный к осине. Последним делом Аслан забил в щели между стволами сучья, чтобы в пути не попасть в них ногой, выстлал плот толстой попоной еловых и сосновых веток, нарубил и погрузил дрова для костра. Срубил и подготовил две длинных берёзовых слеги — они будут использоваться в качестве шестов. Осталось лишь взойти на него — и можно в путь. Но это уже завтра. Он и не предполагал, сколько сил заберёт у него эта работа, и вот, в конце дня, их совсем не осталось. Вымотанный и выжатый как лимон, Аслан забрался под ель и уснул.

* * *

Алкоев рассчитывал, что сможет делать в сутки десять километров, но опять реальность оказалась против его расчетов. В конце первого дня пути он сверился с навигатором — вышло только семь. И это по чистой воде, да без остановок. А дальше снова начнутся топи, и как тогда? Еда, вытащенная из самолёта, вся вышла. Знал бы — был бы рачительнее, да все мы крепки задним умом. Итог первого дня — двадцать пять минус семь километров. Восемнадцать впереди. Если поднатужиться — можно за пару дней одолеть, в крайнем случае за три. Но что там впереди — неведомо. И Аслан решил идти, невзирая на ночное время. Поддерживал себя чаем из клюквенного листа и кофе из пакетиков. Но голод уже прочно занял место в его организме. Ночью темп сильно упал, к утру оказалось, что одолел лишь три километра, да к тому же ушёл с маршрута вправо. К тому же не спал, и так голодный, толкать плот вперёд, как вчера, уже не мог. Зря потратил силы и время драгоценные, получается. Да и болото изменилось: тут и там какие-то заросли травы, камыши, приходилось обходить их, маневрируя. Это тоже крало время. В итоге — пять километров за второй день. Осталось — десять. И каких! Самых сложных.