Очищение молитвой

— Вот под эти, скажем так, намеряния, чем можем — тем поможем. В ответ ждём встречную любезность. Чтобы не томить, раскрою наши карты: мы крепко сидим на полигоне, но есть и проблемы. Во-первых, народу у нас мало, активных штыков — около сорока, остальные — гражданка. Во-вторых, с провизией у нас проблематично. Не то, чтоб жрать нечего было и пухли — нет, но рацион скудный. Наши подобие поля и огорода прямо на лётном поле устроили, да растёт кое-как. А вот с оружием, боезапасом, топливом и техникой — наоборот, порядок. К слову, та группа, которая со мной здесь у вас — это фактически все люди, которых я могу взять в рейд. Остальные — на охране базы, понимаете? Это у вас тут глушь, а у нас — трасса и Торжок под носом. Поэтому, сотрудничество вижу так: мы выставляем броню и оружие, вы — людей и провизию. Общими силами планируем рейды: есть хорошие места, которые посетить бы следовало. Мы с Фёдором это всё обсуждали — но он ушёл в отказ, мол, невелик чин такие решения принимать.

— Правильно сказал. — похвалил Срамнова Пётр Василич. — На такие дела — Совет у нас.

— Так — так так. — кивнул, соглашаясь, Звиад. — Людей ваших берусь экипировать и обучить. Соберём мощную группу и почистим то, что в спешке забыли. Мест таких — даже не подалёку — хватает. Склады долгосрочного хранения армейские. Только и ждут времён подобных тем, в которых нам жить посчастливилось. Вот такое вот будет наше предложение, а теперь время и ваше послушать.

— Я добавлю, Звиад? — поднялся с места Фёдор. — Недалеко от Лихославля стоит состав с горючкой. Ребята, — кивнул он на Звиада и его бойцов, — о нём давно знают, но не дёргаются — пока своё топливо есть, а чтобы слить цистерны — потом умыться придётся. Насыпь высокая и низины болотистые. Как Звиад предложил — расцеплять их поочерёдно и трактором к станции оттаскивать, где и сливать. Для нас это — рог изобилия, про нашу вечную проблему с топливом надолго забудем. Но проблем несколько предвижу. Во-первых, Лихославль — городишко нехороший, таинственный. Там есть чем поживиться, но ей-богу, страшно там. Костяки под ногами хрустят, и Этот — как приписанный. Касперов — тьма, и, к слову, эту лабуду… Как вы их зовёте, Звиад — тех, что с хоботами?

— Гомордофилы. — напомнил и капитан, и кое-кто за столом попытался захихикать, радуясь цепкому незнакомому слову, напоминающему отдалённо прозвище тех ребят, которые, вопреки заветам Божьим, раньше друг с другом того, баловались плохо.

— Ага. Ну, и к тому же, храм мы местный осквернили, а это знаете сами… Своими силами, короче, осилить задачу непросто будет. А вот вместе — уже проще. К тому же, прежде чем на это планировать, предстоит тягачами с цистернами разжиться, а это — Тверь и Ленинградка. И дорога им только через Тверь. Пояснять, я думаю, излишне?! Это я так, Звиада дополнить сказал…

За столом сельские зашептались — уж больно много информации и планов свалилось на стол в одночасье. За годы отшельничества мхом заросли, а тут такие перспективы. И нужно, и страшно. Тот, последний рейд Гриши Алпатова, словно шоры упал на глаза и души мужиков и сорвать их вот так запросто, раз — и всё, практически невозможно. Как фигурист, получивший тяжёлую травму при выполнении сложной связки, выходящий после длительной реабилитации снова на лёд, переламывает свой страх и переступает ту невидимую черту, за которой в крайней раз его ждала травма, и преодолев, выполняет ту проклятую связку, так и Совет, переступая алпатовское наследие, некоторое время ломало и корёжило. Закипело нешуточное обсуждение, Совет разбился на два лагеря. И как отец Паисий не ругался — всё же закурили мужики, и старец махнул рукой. Фёдор кивнул Звиаду — мол, пошли отсюда на воздух, пока тут такое.

На скамейке перед крыльцом о чём-то вполголоса совещались Волчок с Политычем. Фёдор, Звиад и Иван с Семчуком, звали которого, кстати, Виталиком, присоседились рядом — кто на скамейку, а кто и на корточки.

— Чего там за балаган-то? Небось, и в Веднове слыхать, коли так орать-то. — спросил Политыч.

— Нашу наживку обсуждают. — улыбнулся капитан.

— А, дак понятно тада… Решили чего?

— Решают. Сложно им. — ответил Ваня закуривая.

— Ничего, Звиад. Сейчас потолкуют — и согласятся. Один чёрт — альтернативы нет. — добавил Федя.

— Знаю. — ухмыльнулся капитан. — Так ты о чём поговорить-то хотел, пока это всё не началось, Федь?

— А. Ну да. — щёлкнул пальцами Срамнов, и положив руку капитану на плечо, сказал, — Ну-ка, пошли в сторонку, покурим.

Провожаемые удивлёнными взглядами товарищей, (ни фига себе, скрытные какие!), Срамнов с капитаном отошли за угол.

— Ты сразу только не возражай, ладно? Послушай сперва, Звиад. — начал Фёдор, присев на бетонное кольцо, оставшееся от колодца, который был устроен в двух шагах ещё в прошлое время.

— Чё-то страшно начинаешь как-то. — сделав жест руками, призванный показать напускной испуг, отозвался Звиад. — Ну давай, валяй, раз так.