Очищение смертью

– Да уж, – согласилась Пибоди. – Может, стипендия? Я это проверю. Он отправился в семинарию прямо из колледжа, несколько лет жил и работал в Мексике. Двойное гражданство. Перевелся в церковь Святого Кристобаля в ноябре 2054 года. Так, минуточку, тут есть пропуск. Покинул последнее место работы – это миссия в Хуаресе – в июне 2053 года.

– Ну и где обретался Флорес больше года и что делал? У него должен быть начальник, ну, типа Лопеса, настоятель или как его там. Давай узнаем. Что-нибудь криминальное есть? Грехи молодости?

– Здесь ничего нет, – откликнулась Пибоди. – Нет даже пометки об опечатанном досье.

– Частное католическое образование стоит недешево. Если только он не получил стипендии, покрывающей все расходы, откуда у него деньги? Кто его снабжает? Надо будет в этом покопаться. – Ева, нахмурившись, обогнула длинный автобус. – На убитом были часы – дешевая дрянь – и меньше сорока долларов наличными в бумажнике. Кто этим парням платит? Они вообще-то деньги получают? У него было стандартное удостоверение личности, никаких кредитных карт, никаких водительских прав. Серебряный крест.

– Может, им Папа платит. – Крупное лицо Пибоди стало задумчивым. – Не напрямую, но он у них главный, может, плата идет от него? Они же должны что-то получать! Им надо на что-то жить – покупать себе еду, одежду, платить за транспорт.

– При нем меньше сорока долларов, в комнате денег нет. Проверим банковские счета. – Ева побарабанила пальцами по рулю. – Давай заедем в морг, вдруг Моррис уже установил причину смерти?

– Если это был яд, на самоубийство не похоже. Плюс, – добавила Пибоди, – я точно знаю, католики напрочь не приемлют самоубийство, так что вряд ли священник мог себя прикончить. Это против их заповедей.

– Это было бы свинством с его стороны – прикончить себя в церкви, битком набитой народом, да еще на заупокойной службе, – заметила Ева. – Или… насмешкой. Но нет, это не строится. Очевидцы единогласно заявляют, что он вел службу по стандартной процедуре, никаких отклонений. Если уж ты решил травануться церковным вином, заправив его цианидом, даже если ты насмерть – ха-ха! – стоишь на своем, все равно будешь нервничать и дергаться. Должна быть хоть небольшая пауза, ну, типа: «Все кончено, дальше – небытие». Что-то в этом роде.

– Может, хотели отравить не его. Может, тот, кто добавил в вино цианид, просто хотел убить священника. Что-то типа религиозной вендетты.

– Цианида в вине не было во время утренней мессы, а во время заупокойной службы – если это был цианид! – он появился. Может, кто-то пробрался туда, взломал этот ящик, как его там, и отравил вино, не зная, кто первым пригубит вино? Но я думаю, Флорес был конкретной мишенью.

Впрочем, Ева решила подождать с отчетом до беседы с главным судмедэкспертом Моррисом.

Смерть – бог всех воров – была разлита в холодном, искусственном воздухе морга. Она коварно проникала повсюду. Никакие фильтры, изоляция, очистка не могли изгнать сладковатый трупный запах. Ева к нему привыкла. Петляя по белым коридорам, залитым беспощадно ярким светом, она подумывала, не купить ли в автомате банку пепси, не повысить ли тем самым уровень кофеина в крови, но так и не пришла ни к какому решению, когда добралась до заветной двери и толкнула ее. И попала в прозекторскую.

Ее поразил сразу ударивший в нос романтический аромат роз. Красные, как свежая кровь, они стояли на одном из стальных столов на колесиках рядом с ужасными инструментами ремесла прозектора. Целый лес красных роз. Ева смотрела на розы и подумала о том, что вряд ли лежащий за ними голый труп может оценить их изысканную красоту.

Элегантен был и мужчина, напевавший вместе с хором, льющимся из динамиков в напоенном розами и смертью воздухе. Главный судмедэксперт Моррис в этот день был в черном. В великолепно сшитом костюме не было ничего траурного или даже мрачного. Наверное, свою роль сыграла водолазка ослепительно-голубого цвета. «Шелковая небось», – подумала Ева. Она придавала костюму особый шик. Один из кроваво-красных бутонов Моррис продел в петлицу и перевил свои длинные темные волосы, стянутые в конский хвост, красным и голубым шнурками.

Прозрачный защитный халат не нарушал его элегантности, а когда Моррис повернул к ней свое экзотическое лицо и улыбнулся, Ева была вынуждена признать, что вся эта красота ему очень идет.

– Симпатичные лютики, – заметила она.

– Да, хороши, верно? Подарок друга. Я решил принести их сюда. Придают шик моему рабочему месту. Тебе так не кажется?

– Цветы потрясающие. – Пибоди подошла и понюхала розы. – Черт, да их тут не меньше двух дюжин! Ничего себе подарочек!

Это была явная уловка, чтобы выманить побольше информации, но Моррис лишь улыбнулся в ответ.

– Она – хороший друг. Я подумал, что надо было раньше принести сюда цветы. В конце концов, это же традиция – приносить цветы мертвым.

– Интересно, почему? – удивилась Ева.

– Думаю, дело в том, что цветы – символ возрождения, воскресения. Твой нынешний клиент, – продолжал Моррис, – должен был это оценить. Как и музыку, надеюсь. Это «Реквием» Моцарта.