Очищение смертью

– Угу. – Ева с сомнением взглянула на Флореса. Вряд ли он был способен оценить что бы то ни было, будучи мертв и лежа на столе, где Моррис как раз вскрыл его одним из своих фирменных надрезов в форме буквы «игрек». – Расскажи мне лучше, как он сюда попал.

– Сюда разными путями попадают. Длинными и извилистыми. Но его путь был оборван дозой яда с вином и вафлей на закуску.

– Цианид?

Моррис кивнул.

– Цианистый калий, если говорить точно. Легко растворяется в жидкости, доза была смертельной. По правде говоря, ее хватило бы, чтобы свалить носорога. Я с ним еще не закончил, но, помимо того, что он мертв, его можно назвать исключительно здоровым трупом. Можно сказать, настроен как скрипка. Жаль, что не готов к любви.

– Это ты к чему?

– Песня такая была, когда-то очень популярная. Итак, ссадины вызваны падением. На завтрак он ел кашу с отрубями, бананы, йогурт и соевый кофе за три часа до смерти. Где-то в период полового созревания сломал лучевую кость левой руки. Перелом хорошо зажил. Он тренировался… скажем, в его случае, с религиозным рвением и занимался спортом.

– Да, это сходится.

– И это может объяснить некоторый износ суставов, но не объясняет шрамов.

– Каких шрамов? – насторожилась Ева.

Моррис поманил ее пальцем и протянул пару очков-микроскопов.

– Давай начнем вот отсюда. – Он поправил объектив, чтобы Пибоди могла наблюдать за изображением на экране компьютера, а затем склонился над Флоресом вместе с Евой. – Вот здесь, между четвертым и пятым ребрами. Едва заметный. Мне даже кажется, кто-то пытался при помощи средства типа «Новая кожа» удалить рубец. Но «Новая кожа» на само ребро не действует, на нем след остался. Вот смотри.

Пибоди издала булькающий звук у них за спиной, когда Моррис обнажил грудную клетку. Ева изучила ребра через очки-микроскопы.

– Ножевая рана.

– Совершенно верно. А вот еще один. – Моррис указал на еле заметный след на грудине вверху справа. – Я проведу тесты, но, по моему высокопрофессиональному мнению, первая рана нанесена позже пяти, но не раньше десяти лет назад, вторая – между десятью и пятнадцатью. А вот здесь, на левом предплечье… Опять-таки простым глазом почти не видно. Отличная работа.

– Это не рана, – пробормотала Ева, изучая едва проступающий рисунок на коже. – Удаленная наколка.

– Моя лучшая ученица. – Моррис одобрительно похлопал ее по спине. – Отошлю увеличенный снимок в лабораторию. Думаю, они сумеют установить, что за татуировка была у твоего священника. Но есть кое-что еще более интересное. У него была пластика лица.

Ева вскинула голову, ее глаза в очках-микроскопах уперлись в точно такие же глаза Морриса.

– Что за пластика?

– Полная проработка лица, насколько я могу судить. Но, повторяю, я еще не закончил. Уже сейчас могу сказать: это была первоклассная работа, а первоклассная работа – штука дорогая. Можно смело сказать, что служителю Господа она не по карману.

– Да уж. – Ева задумчиво стащила с себя очки. – Сможешь установить, когда – хоть примерно – была сделана пластика?

– Придется мне применить свое волшебство, чтобы это установить, но уже сейчас могу сказать: примерно в то же время, когда он удалил татуировку.

– Татуированный священник, драчун с поножовщиной. – Ева положила очки-микроскопы на стол рядом с розами. – Который появился здесь примерно лет шесть назад с новым лицом. Да, это очень интересно.

– У кого еще, кроме нас, такая интересная работа, а, Даллас? – улыбнулся Моррис. – Ну разве нам не повезло?

– Во всяком случае, куда больше, чем отцу Покойнику, – Ева кивнула на тело на столе.

– Хотелось бы знать, кто это сделал, – сказала Пибоди, когда они шли назад по белому коридору.

– Ясное дело, и я хочу знать кто. Мне за это деньги платят.

– Да, конечно. Но я имела в виду розы. Кто подарил Моррису все эти розы и почему?

– Господи, Пибоди, это же элементарно! Поверить не могу, что произвела тебя в детективы. Насчет «почему»: «Спасибо, что затрахал меня до нового жизненного измерения».

– Вовсе не обязательно, – возразила разобиженная Пибоди. – Может, она его благодарит за то, что он помог ей переехать в новую квартиру.

– Если мужик заслужил подарка за то, что таскал мебель, это будет шесть банок пива. А здоровущий букет роз – это за секс. Отличный секс в больших количествах.

– Я дарю Макнабу отличный секс в больших количествах, но не получаю в ответ здоровущих розовых букетов.

– Вы с Макнабом сожительствуете. Для вас секс – в списке повседневных дел.

– Держу пари, Рорк покупает тебе цветы, – буркнула Пибоди.

Дарил ли он ей цветы? Цветов в доме было полно. Куда ни глянь – всюду цветы. Они предназначались ей? Может, ей полагается за них благодарить? Делать ответные подарки? Господи, зачем она ломает себе голову над этой ерундой?

– А насчет «кто» тоже все ясно. Скорее всего, южная красотка-детектив с большими буферами. Он давно за ней приударял. А теперь, когда эта загадка решена, может, уделим пару минут нашему мертвецу?

– Детектив Колтрейн? Да она в Нью-Йорке без году неделя! Как это получилось, что ей достался Моррис?

– Пибоди!