Очкарик

Вопреки опасениям Саши, среди снимков не было ни одного эротического кадра. И никаких извращений, отличающих фото Красного Паука, те, что он рассылал по отделениям полиции. В целом ничто не указывало на плохие намерения автора. Просто два портрета в полупустой квартире. На дальнем плане — папоротник, узорчатые занавески, полированная мебельная стенка. Саша тут же представила себе интерьер квартиры, которую Поляк снял, скорей всего, у какого-то пожилого человека. На одной из стен, под вышитой салфеткой, висела икона. Похоже на оригинал. Саша почувствовала, что подобралась очень близко. Она найдет его, даже если ради этого придется пожертвовать экзаменом по стрельбе. В случае чего пересдаст осенью. Духу она как-нибудь все объяснит.

— Это у него?

Лолита подтвердила и вынула из папки очередные две фотографии. Эти уже были сняты на пленэре. Одна — на липовой аллее, другая — во дворе. Вдалеке виднелся кирпичный мусорник, расписанный граффити на кириллице. Саша прочла надпись: «Резать ляхов».

— Здесь я лучше всего получилась. — Девушка показала аллею. — Даже не думала, что такое фото можно сделать на улице возле блочного дома.

Саша взяла фотографию в руки. Собеседница, действительно, получилась очень удачно, но это как раз интересовало профайлера меньше всего. Она анализировала элементы фона, пытаясь запомнить каждую деталь, чтобы суметь воспроизвести их в памяти. В отличие от выполненных в квартире, фото содержало множество данных. Саша была уверена, что если снимки были сделаны в Хайнувке, она без труда найдет это место. Блочный дом шестидесятых годов, с фасадом, украшенным красно-белыми узорами. Фрагмент магазина, скорей всего продовольственного, с неоконченной вывеской «арч». За спиной девушки — реклама «овский и сын».

— Это сделано возле его дома. Ты не представляешь, как на нас смотрели. Люди останавливались. У него такой старый-престарый фотоаппарат.

— «Синар»? — Саша напряглась. — У штатива одна из ног — деревянная?

Девушка засмеялась.

— Ты точно его знаешь. Что за совпадение!

— Ты помнишь адрес? — Саша старалась не показывать возбуждения.

— Где-то в центре. Я провожу тебя, если ты поговоришь с директором.

Саша представила себе, с какой готовностью директор бросится ей помогать, но взглянула на нее с улыбкой.

— Как тебя зовут?

— Данка.

— Я думала, что в частных клиниках пациенты имеют право выходить, когда захотят.

— Некоторые находятся здесь добровольно. Я тоже, но папа платит за наше пребывание и поэтому требует, чтобы я отпрашивалась. Я уже сбежала однажды. Из-за брата. Нас поймали в Клобуцке. Надели наручники, били. — Она замолчала.

— Били? — Саша не могла поверить. История звучала как конфабуляция[11].

— Полицейские, — поспешила пояснить Данка. — С тех пор за мной следят внимательнее.

Саша посмотрела на Данку.

— Почему ты здесь?

Девушка замялась.

— Моя мама погибла. Папа был тогда в Афганистане. Мной занимался брат.

— Это тот, у мольберта? Ученик Лукаса?

Она кивнула.

— Как погибла мама?

— Яцек отрезал ей голову.

Саша смотрела на девочку. Ждала. Но та замкнулась. Профайлер видела по ее взгляду, что она хочет рассказать, но боится реакции. Поэтому решила ее немного подбодрить.

— Почему он это сделал?

— Она не заплатила второй взнос за мою поездку в лыжный лагерь. Я единственная из всей школы не поехала. Говорила, что мы не можем себе это позволить. Мама продавала биодобавки по телефону. Видимо, никто у нее их не покупал. Иногда у нас нечего было есть, потому что она все тратила на котов. Весь дом был в их какашках. Она приносила этих котов с улицы, лечила. Они всюду шастали. Из-за них они ссорились с папой, когда он приезжал. Он ругался, что мы живем в трущобе, а потом опять уезжал. Он военный. У него есть медали. Его почти никогда не было, а если и был, то в основном лежал. Смотрел в потолок, ничего его не интересовало. Ни коты, ни мы. Маму мы спрятали в шкаф. С головой она не помещалась.

— Ты помогала брату?

Она опустила голову.

— У папы в подвале была ножовка по металлу. Я принесла ее. Яцек надел мне наушники и включил «Сэм и Кэт». Это очень смешной сериал. Я ничего не слышала. Потом он пришел весь в крови и сказал мне идти в магазин за большими мусорными мешками. В руке у него была тысяча злотых, пять бумажек по двести. Это были деньги на мой лагерь. Они у нее были, но она не собиралась тратить их на меня. Один из котов тогда болел бабезиозом и лежал под капельницей. Его лечение должно было столько стоить.

Она замолчала. Сидела неподвижно и прижимала к груди фотографии, сделанные Лукасом.

— Потом мы уехали. Жили у знакомых брата, в горах, пока не приехала полиция. Это я проболталась тете. Яцек говорил, что нам надо идти к маме, что там нам будет лучше всего, но я боялась, не хотела в шкаф. Там темно.

— Сколько тебе было лет?

— Тринадцать.

Саша посмотрела на подрагивающие стопы Данки, а потом на ее ангельское личико. На этот раз девушка окончательно ушла в себя.

— Если я еще раз приеду сюда, то попрошу директора разрешить мне сводить тебя на прогулку. Ты ведь не сбежишь от меня?

Данка улыбнулась.