Очкарик

Те, кому, как и Кристине, выпала сегодня честь быть приглашенными в «Царский», могли считать себя избранными. Они занимали столы поменьше, поставленные вокруг главного, словно планеты Солнечной системы. На самом деле власть в городе держали семь старцев, а не фигуранты из городской управы или даже сам мэр. Это было известно всем, даже первоклассникам. Но надо признать, что большинство более мелких чиновников оказались сегодня здесь и были уже в изрядном подпитии. Кристину усадили за боковой стол, рядом с главным, спиной к известному ей оборванцу в бабочке.

Она осмотрелась. Рядом с ней искренне смеялся над шутками пяти белорусских советников мэр города. Потом она увидела трех сыновей Бондарука. Все как один с кислыми минами. Разумеется, рядом обнаружились: ксендз; четыре священника; вечно надутый и с бегающим взглядом директор белорусского радио «Рацыя»; добродушный как Лабрадор хозяин Рубль-плаца; директор тюрьмы, жена которого арендовала у города первый этаж белорусского музея под ресторан «Лесной дворик»; директор больницы, похожий скорее на пациента; и, наконец, пятеро предпринимателей, в основном конкурентов Бондарука, которые периодически поглядывали на пустое место за главным столом и конфиденциально перешептывались. Большинство гостей, по всей видимости, провели здесь уже несколько часов, судя по раскрасневшимся от выпитой водки лицам. Вдруг один из услужливых советников неловко пошатнулся на стуле и облил Романовскую красным вином. Она, правда, успела ловко отодвинуться и уберечь хотя бы белую рубашку. Содержимое бокала впиталось в мягкую обивку стула, пиджак и влилось в сумку.

— Какая реакция, — похвалил ее мэр. — Просто женщина-динамит.

— Я бы уже сидел весь в вине, — льстиво замурлыкал другой советник и принялся извиняться перед Романовской от имени коллеги. — Вапняк — слон в посудной лавке. Недаром спец по строительным делам.

— А ты, мой мальчик, не старайся так, — смеялся мэр. Он, кажется, веселился в этой компании активнее всех. — Если бы ты испортил блузку пани коменданту, пришлось бы тебя отстранить.

Романовская притворилась, что ей понравилась шутка. Она встала из-за стола, сняла пиджак и повесила его на спинку стула. Она хотела пойти в туалет, чтобы слегка подсушиться и проверить, как чувствует себя ее пистолет после стакана вина, но гостю, сидящему за ее спиной, как раз пришла в голову та же идея, потому что он отодвинул стул одновременно с ней и перекрыл ей выход.

— Дед Миколай. Мясник, — представился он хриплым голосом и уважительно поклонился.

— Нестерук и компания, — прозвучало из глубины зала. — Лучшая колбаса в городе. И сальтисон в кишке. Попробуйте, на блюде еще что-то осталось. Но с чесноком.

Опять смех.

— Мы знакомы, — ответила Кристина и протянула ему руку. — Кристина Романовская. Из полиции. Я немного изменилась.

Мясник принадлежал к поколению, которое женщинам руку не пожимало. Он взял ее за кончики пальцев и чмокнул, ко всеобщему веселью.

Официантка поставила перед Кристиной чистые приборы, налила водки в объемистый стакан. Стоя в самом центре пиршества, Романовская огляделась и поняла, что она тут единственная женщина.

В этот момент к самому младшему, субтильному и красивому сыну Бондарука — светловолосому Томику, подбежал официант. Он подал запечатанный конверт на серебряном подносе, а потом деликатно наклонился и что-то прошептал Томику на ухо. Раздались приглушенные возгласы.

Томик трижды ударил ножом по хрустальной рюмке. Несмотря на то что ему едва исполнилось двадцать, он был в курсе всех тайн и планов предприятия и считался правой рукой отца. Из-за этого братья Василь и Фион не переваривали его и объединились против любимчика в единый фронт. Однако если бы им пришлось бороться между собой за наследство, они утопили бы друг друга в ложке воды. Все сыновья Бондарука были от разных матерей.

— Все собрались. Можем начинать, — объявил Томик. Руки его подрагивали. Романовская думала: с перепою или от волнения? — Отец занят важными делами по бизнесу, поэтому попросил меня прочесть вам документ, содержание которого для меня тоже является загадкой. Я впервые вижу это письмо.

Он хитро улыбнулся и продемонстрировал печать на документе. Гости оторвались от еды. В течение какого-то времени никто не пил и не наливал. Всем было ясно, что отсутствие жениха сулит неприятности. Вдруг зазвонил телефон у главного редактора местной газеты. Сережа Миколаюк, шеф «Гостинца», вышел, держа аппарат возле уха и плотно закрывая ладонью трубку.

Томик вскрыл конверт, вынул лист писчей бумаги и быстро пробежал по нему глазами. Потом развернул его в сторону гостей, чтобы все могли убедиться, что текст довольно короткий и написан от руки. Бондарук не пользовался компьютерами, не вел электронную переписку. Все дела он решал лично либо по телефону. Номер его мобильного знали буквально несколько человек в городе. Даже иностранные бизнес-партнеры сначала связывались с его ассистентами.