Ода одуванчику

В георгина лепестки уставясь,шёлк китайский на краю газона,слабоумия столбняк и завязь,выпадение из жизни звона,это вроде западанья клавиш,музыки обрыв, когда педальюзвук нажатый замирает, вкладышв книгу безуханного с печалью,дребезги стекла с перифериизрения бутылочного, трепетлески или марли малярия —бабочки внутри лимонный лепет,вдоль каникул нытиком скитайся,вдруг цветком забудься нежно-тускло,как воспоминанья шёлк китайскийузко ускользая, ольза, уско

«По коридорам тянет зверем…»

По коридорам тянет зверем,

древесной сыростью, опилками,и – недоверьем —дитя с височными прожилками,и с лестниц чёрныхидут какие-то с носилками —все в униформах.Провоет сиплая сирена,пожарная ли это, скорая,пуста арена,затылок паники за штороюмелькнёт, и ярусиз темноты сорвётся свороюлиствы на ярость.Он не хотел на представленье,оставь в покое неразумноедитя, колениего дрожат, и счастье шумноеразит рядами, —

как он, его не выношу, но язачем-то с вами.Горят огни большого цирка,прижмётся к рукаву доверчиво —на ручках цыпки(я плачу) – мальчик гуттаперчевый…Скорей, в автобус,обратно всё это разверчивай,на мир не злобясь.Они не знали, что творили:канатоходцы ли под куполомпути торили,иль силачи с глазами глупымишвыряли гири,иль, оснежась, сверкали купамидеревья в мире.

«Поднимайся над долгоиграющим…»

Поднимайся над долгоиграющим,

над заезженным чёрным катком,помянуть и воспеть этот рай, ещёв детском горле застрявший комком,эти – нагрубо краской замазанныхламп сквозь ветви – павлиньи круги,в пору казней и праздников массовыхты родился для частной строки,о, тепло своё в варежки выдыши,чтоб из вечности глухонемойголос матери в форточку, вынувшийдушу, чистый услышать: «Домой!», —и над чаем с вареньем из блюдечкарайских яблок, уставясь в однуточку дрожи, склонись, чтобы будничныйвыпить ужас и впасть в тишину.

«Тихим временем мать пролетает…»

Тихим временем мать пролетает,стала скаредна, просит: верни,

наспех серые дыры латает,да не брал я, не трогал, ни-ни,вот я, сын твой, и здесь твои дщери,инженеры их полумужья,штукатурные трещины, щели,я ни вилки не брал, ни ножа,снится дверь, приоткрытая вором,то ли сонного слуха слои,то ли мать-воевода дозоромокликает владенья свои,штопка пяток, на локти заплатки,антресоли чулков барахла,в боевом с этажерки порядкеснятся строем слоны мал мала,ничего не разграблено, видишь,бьёт хрусталь инфернальная дрожь,пятясь за полночь из дому выйдешьи уходишь, пока не уйдёшь.

«Птица копится и цельно…»