Одаренная девочка и прочие неприятности

– Поначалу я полагал, что Маргаритифере просто захотелось немного погулять перед взрослой жизнью, но сейчас понимаю ошибочность подобных суждений. Не тот склад характера. О ней много говорили и писали тогда по понятным причинам… А если внезапная популярность привлекла кого-то из сильных мира сего, кто решил воспользоваться ее услугами? Окажись на другой чаше весов ваше с сестрами благополучие, я ни на секунду не сомневаюсь в ее выборе.

Русалка ответила очень отчужденно:

– Маргарита могла переубедить, запугать или склонить на свою сторону даже камень.

– Я понимаю. Но вдруг ваша сестра применила приворот, когда нельзя было справиться иначе? Осуществила нечто крайне важное, а девочка теперь прячет улику, дабы жертва не узнала о том, как ее использовали? По вашим словам, Александр Витольдович не удивился, когда услышал о кинжале, – и тут же задумчиво спросил у самого себя: – С другой стороны, если Марго смогла заставить даже княжича плясать под свою дудку, кого ей бояться? Или за кого?

– Я не знаю…

По лицу было видно, что Татьяна близка к срыву, и патриарх решил перевести тему:

– Может быть, мы продолжим дискуссию в прямом смысле на трезвую голову?

– Согласна, – негромко и вновь как-то отстраненно произнесла она и принялась чесать глаза. Потянулась было к новой бутылке, но патриарх отработанным движением перехватил ее раньше, заменил бокал дамы на более подходящий и, скрепя сердце, налил до середины. Русалка стараний не оценила и вновь плеснула своей рукой до краев. Опустошила. Налила снова. Откинулась на спинку дивана.

– А знаешь, что самое тупое в этой ситуации? В итоге нас называют «потерянным поколением». Мы, видите ли, своей свободой не так распорядились. А чего от нас, собственно, ждали? Необразованные, не готовые к жизни, должны были сразу же стать космонавтами и политиками, по их мнению? Выжить в мире, о котором не знаешь ничегошеньки, – уже чудо!

– Отмечу, однако, вы и вправду несколько странно реализуете представления большинства о свободе.

– Ты просто фишку не сечешь, – покачала головой Татьяна. – Взять меня, к примеру. Да, я пью. Но ведь не просто напиваюсь и даже не просто пью в компании красивого мужика. Я выпиваю с патриархом вампиров. Высшее, итить его кудрить, общество!

– Польщен, конечно. Однако отмечу, что, поскольку пресловутый патриарх всего-навсего я, участь незавидная.

– Не-а, не понимаешь. У тебя вообще представления о жизни другие. Насобирал разного, запер под замок, изредка любуешься – тебе хорошо. Все время мира в твоих руках – можно и порастягивать удовольствие, попредвкушать. Наслаждение без страсти. То же вино стоит и стоит. Да, оно есть, по идее, вкусное, но тебе не хочется прямо сейчас попробовать. А у меня все иначе. Я хочу пробовать! Я хочу не просто иметь что-то, я хочу это что-то использовать здесь и сейчас! Не хранить на будущее, а насладиться сразу. Завтра может и не быть.

– По-моему, это несколько фаталистичный взгляд на вещи, – постарался смягчить разговор патриарх, мрачно вспомнив о смертности своей собеседницы.

– Чувак, очнись. Я уязвима и не спускаю зла. Чудо, что в подворотне еще не прирезали.

– Но вы все-таки на моей территории и под моей защитой, – продолжил настаивать он, стараясь прогнать подальше образ пустого дивана и одинокого бокала на столе.

– И это с очевидностью добавляет мне врагов. Русалка, вхожая к патриарху? Это как если бы еврей повадился тереть с фараоном за богов.

– Вы не рабыня.

– Забавно, что это мне в лицо вякает тот самый урод, который выкупил мою жизнь.

– Урод? – бровь Богдана Ивановича предсказуемо изогнулась.

– Моральный, конечно. К личику претензий не имею.

– Но позвольте, тут нет даже зачатков логики. Выкупив вас из рабства, я же, по-вашему, совершил плохой поступок?

– Вот только не надо святошей прикидываться. Ты реально думаешь, что я забуду, кого из рабства ты не выкупил?

– О, – патриарх замялся было, но попытался объясниться: – Но ведь упомянутая вами особа не выполнила наши договоренности и, как следствие…

– Единственное, чего она не сделала, – не приперлась лично подписывать контракт, а ты счел это достаточным основанием. Замечу, рабыней по бумагам она и умерла, а ты теперь пытаешься учить меня, как правильно жить? Я вот тебя не учу, а просто пью твое вино и слушаю, как в твоей башке уживаются совершенно полярные представления о зле и добре. И чем больше слушаю, тем больше хочется выпить. Иначе полезу морду бить, а это типа не свойственное барышням поведение.

– И вы стараетесь быть барышней?

– Ты же у нас из высшего общества. Надо соответствовать, – с этими словами она долила остатки второй бутылки в свой бокал и, глянув на просвет, легко бросила ее за спину. Жалобно зазвенело стекло, патриарх же даже не поморщился – смирился.

– Простите. Я и помыслить не мог о подобном развитии ситуации. Если вам станет легче, можете снова меня ударить.

На него словно взглянула черная бездна. Он был абсолютно уверен, что Татьяна не преминет воспользоваться предложением, но она в ответ только хмыкнула:

– Не могу. С тобой вообще все сложно.