Одаренная девочка и прочие неприятности

– Пацан, попытка затащить меня в мамочки еще не дает тебе права… – начала она и резко осеклась, увидев вместо Ганбаты его изумленного отца.

Сама мысль, что тот с какого-то перепугу будет ее гладить, была дикой. Некоторое время пара пребывала во взаимном шоке и смотрела друг на друга не шевелясь. Наконец Богдан Иванович осторожно убрал руку, а несколько сконфуженная Татьяна села.

– Ты часом не сбрендил?

– С вами все в порядке?

Они заговорили одновременно и одновременно же замолчали. Переглянулись. Русалка выгнула бровь, и патриарх продолжил:

– Учитывая ваше состояние, я взял на себя смелость пригласить сюда ваших сестер. Они ждут в приемной.

– Ты выдернул их посреди рабочего дня? – закатила глаза Татьяна. – С ума сошел?

– Распорядился оплатить часы вынужденного перерыва каждой по текущим ставкам. Замечу, Марат до сих пор глубоко озадачен расценками на сопровождение от так называемой Рыбки. Не понимает, почему постоять рядом стоит так дорого.

– Она эскортница. Ее тарифы больше про полежать рядом.

– Это многое объясняет. Правда, не дает понимания, какой тип услуг указать в назначении платежа… – патриарх осекся и странно улыбнулся. – Оставим это увлекательное исследование самому Марату. Мне позвать дам?

Русалка смотрела на него с прищуром:

– Какого черта тут вообще происходит?

– Простите?

– Ты очень странно себя ведешь.

– Всего лишь проявляю гостеприимство, чтобы вы могли поскорее разобраться с важными делами и всецело сконцентрироваться на расследовании.

Татьяна все еще смотрела с подозрением. В последние сутки упырь как-то активизировался, и она решительно не понимала причину. Ладно мелкий – он и раньше был не от мира сего, но старший-то почему чудит? Неужели все, доработался и крышечка поехала?

Сам патриарх мог лишь надеяться, что русалка не догадается о главной его цели – не отпускать ее от себя как можно дольше.

Пандора уже и не помнила, спала ли она вообще когда-нибудь так много. С трудом разлепив глаза, не сразу смогла понять, сколько сейчас времени. Села, взяла с тумбочки телефон и, вздохнув, вернула обратно: настройки сбились и время он не показывал, а лишь с восторгом предлагал ввести заново. Подошла к окну и, раздвинув шторы, немало удивилась – судя по положению солнца, завтрак остался далеко позади. Покосилась на кровать. Приятно, конечно, что ее заботливо накрыли, но несколько некомфортно: ведь кое-кто для этого все-таки зашел в комнату, несмотря на закрытую дверь. Кстати, неплохо бы попробовать сегодня ради разнообразия заснуть не в одежде. Возьмем на заметку.

Она подошла к шкафу, открыла его и задумчиво оглядела. Вытянула очередной рюшевый вихрь, с подозрением его осмотрела и положила обратно. В дверь заскреблись. Распахнув, Пандора увидела Репу в неизменном передничке и чепчике, с важным видом державшего в лапах стакан с зубной щеткой и полотенце.

Умывшись и очень аккуратно повесив полотенце сушиться – мало ли, а вдруг все-таки зачарованное? – девочка вслед за енотом спустилась на кухню. Хоть стол и оказался накрыт, а яичница, несмотря на поздний час, была еще теплой, опекуна нигде не было видно. Учитывая его вечное желание постоянно маячить поблизости, это настораживало.

Надеясь, что поздний завтрак не собьет ей режим, Пандора задумчиво посмотрела на мохнатого домоправителя и спросила:

– А Александр Витольдович вообще дома?

Степенный кивок стал ей ответом.

– Можешь к нему отвести? У меня есть пара вопросов.

Енот почтительно поклонился, быстро прибрал со стола, сунул в руки девочки кружку какао и поманил за собой.

Оказывается, опекун все это время находился в саду – восстанавливая его от последствий Пандориной разрядки. Беседка сверкала новой крышей, побитые цветы на клумбе сменились целыми, искалеченная капуста куда-то исчезла, уступив место свежим грядкам, а сам Александр Витольдович сейчас старательно отпиливал поврежденную ветвь у огромного красного клена, стоявшего сравнительно вдалеке от эпицентра событий. Судя по всему, именно в это дерево и прилетела сорванная с беседки крыша.

Перед Дорой открылась ставшая уже вполне типичной картина: босой старьевщик в грубом, замызганном переднике, довольно громко что-то напевая, пилил большую толстую ветку, на которой, между прочим, сам и сидел. В безопасном отдалении от клена стоял олененок в каске, держащий в зубах корзинку с инструментами. Под деревом отчаянно махал лапами, явно давая подсказки, бобер. Тоже в каске. Пара порхавших рядом и подпевавших Пню птичек довершали идиллию.

– Прошу прощения?.. – Девочка очень надеялась, что на лице не читается хотя бы десятая часть промелькнувших в голове мыслей.

– О, вы уже отдохнули? Простите, по привычке потерял счет времени. – Пень радостно заулыбался от уха до уха, не прекращая при этом пилить.

– Э-эм, хотела кое-что уточнить. Я не нашла розеток.