Одд и ледяные великаны

– Я видел это в глазах отца. Он ее любил и несколько лет назад начал вырезать для нее подарок, но не закончил, а потом уже и не вернулся, чтобы завершить начатое. И вот вчера ночью я закончил его работу. Сперва я не знал, что это должно быть, но потом я увидел ее… то есть представил ее, мою маму, какой она была раньше, когда отец встретился с ней впервые. Увезенная силой с родной земли, но решительная и храбрая, не желающая поддаваться печали, страху и одиночеству.

Великан ничего не сказал.

– Ты пришел сюда за красотой, – сказал Одд. – И не можешь вернуться с пустыми руками, да?

Он запустил руку за пазуху и достал резную фигурку. Работу отца, которую он завершил за него. Портрет мамы, какой она была в юности, еще до рождения Одда.

Это была лучшая работа Одда, прекрасная без прикрас.

Ледяной великан посмотрел на фигурку, прищурился и вдруг улыбнулся. Потом спрятал ее в свой заплечный мешок и сказал:

– Она… замечательная. И красивая. Да. Я возьму ее с собой в Йотунхейм, и она украсит мой дом. – Великан на секунду замялся и спросил чуть тоскливо: – Как думаешь, надо ли мне попрощаться с госпожой Фрейей?

– А вдруг она снова будет браниться? – ответил Одд.

– Или станет упрашивать взять ее с собой, – сказал ледяной великан. Одд мог бы поклясться, что великан вздрогнул.

Ледяной великан пошел прочь, и с каждым шагом, отдалявшим его от Одда, он становился все больше и больше. Вот он размером с высокий холм, а вот – уже с гору. Потом великан поднял руку к серому зимнему небу, и рука исчезла в облаках.

– Думается, под отбытие мне нужна хорошая погода, – сказал великан. – Чтобы она скрыла мои следы, и никто не погнался за мной по пятам.

Одд не увидел, что именно сделал ледяной великан, но как только он опустил руку, с неба посыпался снег. Огромные белые хлопья вмиг закрыли весь мир взвихренной пеленой. Великан зашагал прочь, в метель.

– Эй! – окликнул его Одд. – Я не знаю, как тебя зовут!

Но великан то ли его не услышал, то ли не захотел отвечать, а вскоре и вовсе пропал из виду.

Глава седьмая. Четыре преображения и пир богов

Огромная птица опустилась рядом с мальчиком

Орел нашел Одда на вершине стены, где тот сидел на пятачке, кое-как расчищенном от снега. Огромная птица опустилась рядом с мальчиком.

– Ты в порядке? – спросил орел. Уже смеркалось, и снег валил не так густо.

– Я замерз, – сказал Одд. – Меня пару раз чуть не сдуло. Я уже начал бояться, что так на всю жизнь и останусь на этой стене. А так-то да, я в порядке.

Орел только молча смотрел на него.

– Ледяной великан ушел, – сказал Одд. – Я заставил его уйти.

– Как? – спросил орел.

– Магия, – сказал Одд, и улыбнулся, и подумал: если магия – это когда тебе разрешается делать что хочешь и быть кем хочешь…

– Вниз, – сказал орел.

Одд посмотрел на обледенелые камни, из которых была сложена стена.

– Я здесь не спущусь, – сказал он. – Я разобьюсь.

Орел сорвался с края стены и улетел прочь. Он вскоре вернулся, тяжело хлопая крыльями, и принес в клюве изрядно поношенный кожаный башмак, который уронил перед Оддом. После чего вновь улетел в снежные сумерки и воротился со вторым башмаком, в пару к первому.

– Они мне велики, – сказал Одд.

– Локи, – сказал орел.

– Ага, – сказал Одд, вспомнив истории о башмаках Локи, которые ходят по небу. Он надел башмаки и с опаской приблизился к краю стены. Его сердце бешено колотилось в груди.

Он попытался ступить через край, но у него ничего не вышло.

Он не сдвинулся с места.

Ну давайте, шагайте, уговаривал он свои ноги: одну здоровую ногу и вторую увечную – переломанную, искалеченную, ту, что все время болела. На вас волшебные летучие башмаки. Они ходят по воздуху, как по земле. Идите, не надо бояться.

Однако ноги не слушались. Они приросли к месту и не желали сдвигаться. Одд посмотрел на орла, нетерпеливо кружившего у него над головой.

– Я не могу, – сказал он. – Я честно старался, но не смог.

Орел пронзительно вскрикнул, яростно захлопал крыльями и воспарил в снежное небо.

Снова пронзительный крик. Одд поднял голову. Орел несся прямо на него: крылья расправлены, загнутый клюв распахнут во всю ширь, когти наружу, единственный глаз полыхает огнем…

Одд невольно шагнул назад, и орлиные когти не задели его только чудом, промахнувшись на ширину птичьего перышка…

– За что? – крикнул он.

Потом глянул себе под ноги и увидел землю, что была далеко-далеко внизу. Он стоял прямо в воздухе, на большой высоте.

– Ага, – сказал Одд. Он улыбнулся и съехал вниз по небу, словно по ледяной горке на склоне холма, с громким криком, на диво похожим на радостный визг, и приземлился легко, как снежинка.

Посильнее оттолкнувшись от земли, он снова воспарил ввысь и принялся прыгать, преодолевая по десять, двадцать, тридцать шагов за раз…

Он направлялся к деревянным строениям Асгарда и не остановился, пока не услышал кошачье мяуканье и урчание.