Одевая эпоху

Однажды я сделал для нее платье «Бастилия» из муслина в красно-белую полоску и с трехцветной кокардой. При ее появлении рухнули бы ворота любой тюрьмы! Еще она носила у меня шотландское платье с черной бархатной жакеткой и беретом, которому позавидовали бы вояки из 42-го Шотландского полка! Полетта умела вдохнуть жизнь во все, что бы я ни надел на нее: это можно было назвать полноправным сотрудничеством. Как я уже сказал в начале этой главы, манекенщица должна проникнуться духом надеваемого платья, вжиться в него, сыграть заданную им роль. За ангельской внешностью Полетты, за ее небесно-голубыми глазами крылось лукавство, а может быть, и порок, мне так и не довелось об этом узнать.

Я уже говорил, что из моего кабинета можно было наблюдать за работой всех подразделений фирмы. Благодаря этой особенности кабинета я однажды увидел, как Полетта, встав перед собравшимися в кружок подругами, словно учительница перед классом, делилась некоторыми секретами искусства любви. Я упомянул бы еще белокурую крошку Андре, миниатюрную копию мадам де Помпадур.

А также серьезную, сосредоточенную, похожую на монахиню Симону, которая искоса поглядывала в зеркало, наблюдая, как ложится ткань, чтобы эффектнее подчеркивать изгибы ее тела и точнее следовать им. Но таких манекенщиц, по-настоящему увлеченных своей работой, было неизмеримо меньше, нежели тех, кто, не разделяя со мной мук творчества, равнодушно предоставлял свои тела для демонстрации платьев. Последние по сути мало отличались от деревянных манекенов.

Я ничего не сказал о бухгалтерах, потому что на всех предприятиях они одинаковые. Это скучные, ограниченные, косные люди, они настырно требуют немедленной оплаты по счетам, не понимая, что к клиентам определенного ранга следует проявлять почтение. Они пускаются в глубокомысленные рассуждения обо всем на свете, неспособные двигать фирму вперед, зато с легкостью могут повергнуть ее в летаргию и довести до паралича, повредив жизненно важные органы. Я знал только одного администратора, достойного этого имени, – мой верный Руссо, которому я приношу глубочайшую благодарность. Поступая ко мне на службу, он не был уверен, что окажется полезным, и потому согласился на скудное жалованье в 500 франков. Скромный и неутомимый труженик, он освоил новую для себя профессию, изучил все винтики этого механизма и стал контролировать его работу. Очень скоро он понял, что именно следует исправить или усовершенствовать, и достиг блестящих результатов. Он присматривал за техническим персоналом, ему достаточно было чуть-чуть поднажать на каждого, чтобы работа пошла лучше. Он постоянно изучал продажи, регулировал сбалансированность закупок, и в итоге мы стали получать 42 % чистой прибыли, а время тогда уже было трудное (1911 год). Вдобавок Руссо был преданным другом, любящим и заботливым, мы с ним работали, как два брата. Он никогда не жалел денег на мои фантазии. Если мне приходило в голову устроить роскошный праздник, удовлетворить какую-нибудь безумную прихоть, я приходил к нему и делился своими планами.

Дневное платье от Поля Пуаре, 1911

– Ай-ай-ай, – огорчался он, – опять вы за свое. Это обойдется нам недешево.

А я подмигивал ему и говорил:

– На это понадобится сто тысяч.

– Вы их получите, – с недовольным видом отвечал он, – не не хотелось бы, чтобы это мотовство вошло у вас в привычку.

Духи «Розин»

До войны на сто тысяч можно было кое-что себе позволить. Руссо терпел мои капризы и потакал им, а я всегда охотно шел ему навстречу. Как хорошо было жить, как приятно было работать с таким помощником!

Кофр для духов Поля Пуаре, 1910-е годы

Реклама магазина «Розин», 1920

Лаборатория фирмы «Розин»

Духи «Розин», 1925

Он был в кабинете в то утро, когда ко мне явился месье Коти, маленький лощеный человечек в облегающем светло-сером костюме с маленькой соломенной шляпой на голове.

Флакон духов «Розин», 1910

Прежде я с ним не встречался. Мне на память пришла детская песенка: «Жил-был однажды человечек, весь в сером, с головы до пят…»

Он с самодовольным видом уселся в кресло и заявил:

– Я хочу купить вашу парфюмерную фирму.

– Но она не продается, – возразил я.

– Если все останется как есть, – продолжал он, – пройдет лет пятнадцать, пока ваша фирма приобретет некоторый вес. Если же вы присоединитесь ко мне, то благодаря моему управлению вы всего за два года будете значить не меньше меня.

– Понимаю, но в противном случае через пятнадцать лет она останется в моей собственности.

– Вы ничего не смыслите в делах, месье, – сказал он, затем встал, нахлобучил канотье[180] на свою маленькую головку и в ярости выскочил из кабинета.

Мы с Руссо молча смотрели ему вслед. В этот момент всякий бы догадался, что месье Коти происходит из семьи Бонапартов.

Х. Декоративно-прикладное искусство