Один

«Ваш текст про Довлатова всколыхнул общественность. Анна Наринская у себя в Facebook написала интересную вещь, цитирую: „Это его старая идея, — то есть моя, видимо, — что в своё время интеллигенция присвоила себе право расставлять оценки и что существует иерархия, в которой, скажем, Олеша выше Леонова, и это результат чего-то, вроде заговора. Его задача — набрасываться на интеллигентские фетиши. Довлатов — один из них. Это вечно у него: не Олеша, а Леонов; не Довлатов, а Попов; не Бродский, а Слуцкий. Это очевидная схема, к авторам имеющая мало отношения, а больше — к назначателям“».

Простите, мне кажется, что это глупость. И вообще людям из «клана Довлатова» верить в их объективность довольно странно (тем более в объективность такого критика, как Анна Наринская). У меня нет идеи, что интеллигенция присвоила себе право расставлять оценки. У меня есть идея, что есть книги, которые льстят обывательскому сознанию. О том, что Леонов выше Олеши, я никогда не писал. Наоборот, у меня есть… Ну, просто Наринская не всего меня читает. Это затруднительно, наверное, и ей это не нужно. Но зачем же тогда говорить? К недавнему однотомнику Олеши в «Прозаике» у меня предисловие, где я подробно доказываю, что Олеша — гений, лучший писатель эпохи. При чём же здесь Леонов?

Да, мне действительно не нравятся эти интеллигентские кружки, в которых создаются такие иерархии. Я действительно не люблю иерархий, выстроенных одним кланом — по своим клановым соображениям, по тем причинам, что этот клан был знаком с данным автором; или, как в случае с Бродским (есть тоже и такой клан), клан, который кормится на его исследованиях. Это мне совершенно не понятно. Я не противопоставляю одну иерархию другой. Я просто за то, чтобы соображения вторичные и дополнительные не мешали оценке художественного качества. Вот и всё, о чём я говорю. «Не Бродский, а Слуцкий». Да почему же? Бродского и Слуцкого никто не ссорит. И сам Бродский очень любил Слуцкого и цитировал его постоянно. А почему «не Довлатов, а Попов»? Простите, достаточно прочесть рассказ Валерия Попова «Две поездки в Москву». Вот просто возьмите и прочтите его — и ваши вопросы отпадут.

«Возвращение Олега Кашина в Россию, его колонки и ваше появления в медиа скрасили это лето и сделали прекрасными многие мои дни». Спасибо, дорогой. Это пишет человек под именем Гекльберри Гальд. «Два вопроса. Почему думать о своей исключительности и внушать её кому-то — это нехорошо? Ведь мы все в своём роде исключительные и разные». Понимаете, есть вещи, которые не нужно думать. Вы можете быть исключительным, но говорить и думать об этом не надо. Это нехорошо, неприлично. Нет ничего дурного в том, чтобы рыгнуть в обществе (это же так естественно), но почему-то стараемся этого не делать.

«Почему Симор застрелился? Из-за Второй мировой войны, разочарования в людях или чего-то ещё?» Симор [«Хорошо ловится рыбка-бананка», Сэлинджер] застрелился, потому что рыбка-бананка не может вернуться в нору, она съела слишком много бананов. Симор застрелился, потому что после войны и после своего духовного опыта (который, может быть, от войны и не зависим) он не может больше жить с людьми. Вот и всё.

«Надо ли стремиться к пониманию искусства ради искусства, как высшему его проявлению, или по-настоящему великие произведения имеют долю массовости?» Это вы прямо, как Музиль, говорите, дорогой Кирилл. Если вы помните, Музиль говорил о Томасе Манн: «Успех Томаса Манна предопределён тем, что в его произведениях есть доля массовости, доля беллетризма».

Как вам сказать? Я считаю, что произведение искусства в идеале должно быть, конечно, увлекательным, но увлекательность эта не должна быть дешёвого сорта, и она опять-таки не должна льстить читателю. Мне кажется, что «Человек без свойств» Музиля или «Душевные смуты воспитанника Тёрлеса» не тем сложны, что там нет беллетризма, а тем, что там, по-моему, просто недостаточно фабульной динамики. И Томас Манн хорош не потому, что в нём есть беллетризм или, как говорил тот же Музиль, «признак пошлости некоторой». Мне кажется, Томас Манн лучше потому, что он ироничнее, может быть, в каком-то отношении, и меньше у него сознания величия своего (а если и есть, то оно какое-то трогательное). Не знаю, я больше люблю Томаса Манна. Наверное, я человек пошлый.

«Что вы думаете по поводу литературной премии „Дебют“?» Я её не люблю. Мне кажется, возрастной критерий в литературе — дело двадцать пятое.