Один день в Древнем Риме. 24 часа из жизни людей, живших там

Сегодня, по крайней мере, солнечно. Впрочем, Гай все-таки завидует некоторым из юристов прошлого, таким как Муций Сцевола, которые были богатыми аристократами, но любителями в своем призвании. Их интерес к праву был исключительно академическим. Им не приходилось срочно прерывать ученые занятия, чтобы принять участие в реальных заседаниях с участием реальных людей. Хотя Гай любит право, он предпочитает как можно меньше взаимодействовать с людьми, к которым оно применяется. Разумеется, ему не нравится находиться в толпе, где его пихают локтями, толкают и угрожают вырвать из рук свитки. Гай с нетерпением ждал тихого утра, чтобы проштудировать юридические документы (libelli) императоров Августа и Тиберия и попытаться вывести ряд правовых принципов из ответов правителей на поступавшие к ним просьбы о вынесении решений по самым разным делам с участием частных лиц, городов и целых народов. Теперь, вместо того чтобы провести тихое утро с перепиской покойного императора, ему нужно будет высказать свое мнение о каком-то ужасном скандальном деле, а немытая чернь будет смотреть, выкрикивая непрошеные и весьма непрофессиональные советы.

Базилика в Помпеях. Судья сидел на небольшом возвышении, на которое можно было забраться при помощи маленькой деревянной лестницы. martin951 / Shutterstock.com.

В ожидании Гая претор пытается казаться невозмутимым, но на самом деле, сидя в своем курульном кресле, он все больше раздражается. Увидев, как юрист изо всех сил продирается сквозь толпу, он делает знак своим ликторам, чтобы они расчистили для него дорогу. Гай может понять раздражение претора. Курульное кресло, конечно, служило символом власти высокопоставленных римских магистратов, но это не самое удобное кресло, долго сидеть в нем невозможно. Для этого оно просто не предназначено. Скорее это узкое кресло без спинки и с жестким сиденьем призвано побудить сидящего на нем выполнить дело государственной важности как можно быстрее.

Честно говоря, претор уже устал слушать истерические вопли дочерей обвиняемого, которых привели в суд именно для того, чтоб они вопили. Девочки со взъерошенными волосами и залитыми слезами лицами цепляются за тогу отца. Они просят присяжных не осуждать его и не оставлять их сиротами в этом жестоком мире. Отец по случаю надел тогу черного цвета (это цвет траура, и обычно такую тогу арендуют для похорон, а не для обвиняемых в судебном деле). Кроме того, он небрит, словно желает показать миру, что слишком обезумел, чтобы подпускать его к бритве. Слезы текут у него по лицу, когда он приветствует своих друзей, коллег и даже случайных прохожих, умоляя их позаботиться о его драгоценных детях, если суд завершится не в его пользу. Все это длится уже час, и, хотя зрители, похоже, получают удовольствие, чиновники суда выглядят измученными.

А ведь это даже не судебное разбирательство, это предварительное слушание. Претор присутствует потому, что его грозная фигура олицетворяет сам закон. Когда он получил должность городского претора, первое, что он должен был сделать, – объявить, каким из законов, закрепленных установленными его предшественниками прецедентами, он будет следовать. Вынося решения сегодня и вплоть до конца года, он создаст, таким образом, новые законы для последующих поколений. Поскольку городской претор сам не является юристом, прежде, чем сделать важное заявление, он тщательно консультируется с профессионалами, такими как Гай и его коллеги. Император Адриан, помимо всего прочего, проявляет живой интерес к правовым вопросам, и амбициозный аристократ, который сейчас находится в кресле претора, не хочет, чтобы император счел его некомпетентным.