Один день в Древнем Риме. 24 часа из жизни людей, живших там

Фракиец проворен и искусен. Он кружит вокруг более грузного Сергия и наносит несколько игривых ударов по высокому шлему своего противника. Зрители подбадривают или свистят в зависимости от того, на кого они делали ставку, и дружно ахают, когда Сергий наносит сопернику коварный удар по почкам. В этом бою Сергий явно начал сдавать еще до того, как фракиец показал ему, что время спарринга заканчивается, направив свой изогнутый меч прямо в лицо. Сергий отразил удар, подняв щит, так что клинок пролетел у него над плечом. Это вынужденное движение – как раз то, чего хотел добиться фракиец, ведь теперь он может направить изогнутый кончик меча прямо в незащищенную спину противника.

Фракиец уже практически нанес удар, но Сергий смог увернуться. Последнюю четверть часа гладиатор внушал фракийцу ложную уверенность в его превосходстве в бою. Как только противник приготовился атаковать, Сергий приготовился к удару, Сергий сам ударил его щитом, украшенным бронзовой головой Медузы. Франкийца не спасает решетка его шлема, когда натренированный гладиатор мощью своих 90 килограмм наносит сокрушительный удар. Ошеломленный противник падает на землю, и под приветственнные крики Сергий ставит ногу ему на горло, что символизирует его победу.

– Тебе необязательно было это делать, – ворчит фракиец, приходя в себя после боя.

Он садится на табурет в импровизированной раздевалке и машет пальцем у себя перед своим носом, проверяя, не получил ли сотрясение мозга.

– А тебе не следовало бить меня по шлему снова и снова, – рычит Сергий в ответ.

Девочка-рабыня очищает его тело от пота с помощью стригиля. И за пот Сергию тоже платят. Пот гладиатора после поединка – ценный ингредиент всевозможных средств для ухода за телом и даже женской косметики. Иногда кровью убитого гладиатора смазывают острие копья, которым римский жених торжественно разделяет волосы своей невесты. Гладиаторы и вправду окружены ореолом таинственности.

Стригиль

Римляне не верили в то, что можно очистить тело, сидя в ванной и намыливаясь. Кое-кто и впрямь сидел в большой ванне, предпочтительно в компании друзей, но это нужно было только для того, чтобы раскрылись поры кожи.

Как только человек выходит из ванны, его хорошенько смазывают ароматным маслом. В нем он маринуется несколько минут, а потом масло соскабливают с кожи вместе с грязью, отмершим эпидермисом и всем, что нарушает чистоту.

Сам скребок называется стригиль (strigilis). Это тупое изогнутое медное лезвие, с которым мог бы управиться и сам омываемый, но в идеале стригиль используется слугой или симпатичной рабыней. До нас дошло множество экземпляров хорошо сохранившихся стригилей, потому что их часто символически хоронили с покойным.

Сергий поразмышляет об этом позже, когда в чистой тунике будет подниматься еще выше по Целийскому холму, туда, где его ждет последняя работа на этот вечер. И на сей раз весьма приятная. Госпожа Эппия устала спать одна, пока ее муж-аристократ путешествует, сопровождая легкого на подъем императора Адриана. Зная, что его жена может заскучать, муж поставил у ее дверей охрану. Однако, как заметил поэт Ювенал: «Слышу и знаю, друзья, давнишние ваши советы: «Надо жену стеречь, запирать на замок». Сторожей-то как устеречь?»

За щедрое вознаграждение Сергий переночует с этой дамой. Что же такого она видит в нем, удивляется он, позволяя называть себя «мясом для гладиатора»? Его лицо все в синяках, а черты его искажены, на лбу на всю жизнь остался след от шлема. У одного глаза борозда – след от старой раны, а на руке – свежая и кровоточащая.

Но не стоит удивляться – как говорит Ювенал, «все ж гладиатор он был и, стало быть, схож с Гиацинтом. Стал для нее он дороже, чем родина, дети и сестры, лучше, чем муж: ведь с оружием он!»[77]