Один пропал: Скоро станет больше (ЛП)

— Это не оскорбление, а факт. Я стервозная. И злая... и порочная... и еще куча всяких гадостей, как ты это называешь. — Бернадетт сузила на меня глаза. — И еще я права. Тебе нечего здесь делать. Тебя убьют.

— Как? — Оливия, переводя взгляд между нами. — Как Давина может пострадать, помогая Далтонам?

Бернадетт колебалась, разглядывая Оливию и меня, а затем кивнула в сторону дома.

— Давина не может его остановить. Он убьет ее, если она попытается.

— Кто? — спросил детектив Стоун. — Мистер Далтон?

— Нет, идиот. — Бернадетт сердито сжала губы.

«Он, — подумала я, мысленно воспроизводя ее слова. — Я не могу остановить его. Бернадетт о чем-то говорила мне. Она намекала что сила, которую я почувствовала в доме, — это он. Но кого она имела в виду?»

Кроме того, она в очередной раз давала понять, что считает меня слабой. И после того, что произошло внутри, после того, как меня лишили возможности дышать, Бернадетт права. Что бы ни напало на меня, оно представлялось сильным, тяжелым и несокрушимым. Я оказалась бессильна защитить себя от этого.

— Видишь? — огрызнулась Бернадетт. — Она все понимает. Давина знает, что у нее нет шансов.

— Пожалуйста, — взмолилась Санни Далтон, сцепив руки вместе, как в молитве. — Моя дочь.

Она обращалась к Бернадетт, а не ко мне. Даже в своем горе Санни знала, что моя бабушка сильней любого из нас.

— Я не могу вам помочь, — покачав головой, ответила Бернадетт. — В последний раз, когда я выступила против него, потеряла собственную дочь. — Бернадетт отвернулась и пошла обратно к своей машине.

— Стой! — крикнула я.

К моему удивлению Бернадетт остановилась.

— Помоги мне. Помоги мне им помочь.

— Ты умрешь, девочка! — Бернадетт повернулась, чтобы устремить свой взгляд на меня. — Ты этого хочешь? Быть убитой во сне?

В памяти всплыло воспоминание о маме, но прежде чем я успела его изучить, оно исчезло. Я несколько раз моргнула, переключаясь на настоящее.

Гнев, который я копила годами на Бернадетт, нужно похоронить или, по крайней мере, отложить на время. Сегодня важно то, что пропала четырнадцатилетняя девочка. И Бернадетт, нравится мне это или нет, единственная из тех, кого я знала, способна помочь найти Тауни.

— Скажи, как это сделать, — умоляла я Бернадетт. — Я прошла не больше десяти футов от двери, прежде чем почувствовала, что сейчас задохнусь.

— Физическая иллюзия? — Бернадетт фыркнула. — Невозможно. Должно быть, все это происходило в твоей голове. И если ты не можешь контролировать свой мозг, с чего вдруг решила, что сможешь спасти девчонку от насильственной смерти?

Санни разрыдалась, упав в объятия мужа.

Джеки поспешила завести обоих родителей в дом, подальше от жестокого языка Бернадетт.

— Значит, девочка жива? — поинтересовалась Оливия у Бернадетт. — Еще есть время ее спасти?

Бернадетт огляделась вокруг, на долю секунды остановив взгляд на детективе Стоуне, а затем посмотрела прямо на меня, чтобы ответить.

— У девочки есть еще несколько дней, если не неделя, прежде чем ее ждет смерть.

— Откуда вы знаете? — спросила Оливия.

Холодные глаза Бернадетт столкнулись с глазами Оливии, но Оливия даже не вздрогнула под взглядом Бернадетт.

Бернадетт ухмыльнулась, как будто ее впечатлила храбрость Оливии.

— Он откладывает убийство девочек. Ему нравится сначала с ними поиграть.

Мой желудок скрутило, но я сосредоточилась на обуви Оливии, стараясь сохранить ровное дыхание. Розовые шлепанцы. Так похоже на Оливию. Я сделала еще один вдох, прежде чем спросить слабым голосом:

— Как? Как мне найти девочку? Как мне ее спасти?

Бернадетт продолжала ухмыляться.

— Ты даже не можешь войти в дом, деточка. Почему ты думаешь, что сможешь помочь? Ты не слушаешь? Ты слаба. Ты ничтожество. Кровь твоего отца погубила тебя еще до твоего рождения.

— Прекратите! — закричала Оливия на Бернадетт, тыча пальцем ей в лицо. — Я не позволю вам говорить такие вещи Давине. Она самый сильный человек, которого я знаю. Она верная и отзывчивая. Умная и веселая. И жертвы, которые она несет... — Оливия покачала головой, эмоции взяли верх. — Она делала все для тех, кто в ней нуждался. Она заботится о своем отце, даже если он причиняет ей боль. Она терпит сплетни в городе, но все же находит в себе силы помогать обществу. — Оливия ткнула пальцем в грудь Бернадетт. — Давина Рейвен не слабая. И в отличие от вас, она не трусиха.

Когда я увидела, как Бернадетт сгибает пальцы в когти, во мне включился какой-то инстинкт. Я прыгнула к ним, дернув Оливию за руку, потянув ее за себя, а затем столкнулась с бабушкой, готовая к битве. Я не верила ни в проклятия, ни в колдовство, ни во что-либо близкое к этому, но если Бернадетт намеревалась напустить на мою лучшую подругу порчу, я точно ее остановлю.

Бернадетт не двигалась. Она просто наблюдала за мной. Ее глаза оставались сердитыми, но в них мелькнуло что-то еще. Любопытство? Гордость? Я не могла прочесть. Я не знал ее достаточно хорошо, чтобы понимать.

— Уходи, — сквозь стиснутые зубы проговорила я. — Если не собираешься помогать, просто уходи.

Бернадетт опустила руки, но продолжала пристально смотреть на меня.