Одиночка

Полковник Мартин Франке сидел за столом у себя в разведуправлении на улице Шуха в Варшаве. Его адъютант лейтенант Ферштедер поставил перед ним утренний kaffee. Не разбавленную жижу, которую поляки пытались приукрасить сахаром и сливками, а немецкий кофе. Крепкий. Черный. От Даллмайера из Мюнхена. Франке просматривал пачку полученных за ночь сообщений. Частично это были раскодированные шифровки, другие были перехвачены по открытым каналам радио. С ВВС. Те, которые вызывали у него интерес, Франке откладывал в лоток «А». Остальные поступали в лоток «Б» и архивировались. Настоящая работа разведчика заключалась не в том, чтобы распивать коктейли в барах Эшторила или делать ставки в казино. Тут требовалась тщательность. И перепроверка. А кроме того, важна интуиция. Хорошее чутье.

Это чутье стоило всех коктейлей в Лиссабоне.

И второе правило: все должно быть запротоколировано.

С тех пор как он побывал в Виттеле, прошло четыре месяца, и его желание восстановить свой прежний статус только укрепилось. Война шла не так, как хотелось бы. Любому дураку это было понятно. Красная Армия наступала, приближаясь к границе Польши. Бои шли на подступах к Львову. Поляки уже поднимали голову и начинали доставлять неприятности. И всем известно, что вторжение союзников неминуемо. Нормандия или Кале — это лишь вопрос места.

Гетто Варшавы было сожжено и уничтожено. Последних евреев, кроме тех, кому удалось укрыться в арийском секторе, или казнили, или увезли в места, откуда никто не возвращался. Его теперешняя задача состояла в том, чтобы отловить попрятавшихся и тех, кто жил по поддельным паспортам. А также вычислить пособников польских партизан, швырнуть их в подвалы тюрьмы Павяк, где гестаповские умельцы кромсали их на ломти, пока они не начинали говорить. Или, в редких случаях, не начинали. При том и другом исходе их свозили в Катланский лес, где расстреливали, прислонив к дереву.

Лес был настолько пропитан кровью, что говорят, там росла трава красного цвета.

Франке понимал, что это была работа для полицейских. Для Ordnungspolizei, полиции порядка. Не разведки.

Он получил всего лишь письмо от нового куратора из Берлина бригадефюрера СС Шелленберга с благодарностью за «полезный вклад» в дело о выявлении владельцев фальшивых паспортов в Виттеле.

Полезный вклад? Да он выдал им двести сорок евреев.

Пока идиоты проигрывали войну, ему не давали возможности действовать.

Попивая kaffee,

Франке изучал скопившиеся за день телеграммы и донесения разведки. По большей части их текст был понятен только тем, кому они предназначались: «Туфли Лили доставлены. Можете забрать их в любое удобное время». «Оскар сообщает вам, что урок по виолончели назначен на следующую неделю, в то же время». «Яни с нетерпением ждет встречи с вами. Но в этот раз она просит принести красную, а не голубую шляпку». В каждом сообщении был тайный смысл. В задачу Франке входило отобрать те, что имели отношение к деятельности партизан, которые все больше досаждали на фронте и в Варшаве, и выследить их.

Взять, к примеру, вот это… Франке еще раз перечитал объявление, которое он отложил накануне.

Большинство людей не обратили бы на него никакого внимания. Оно было передано по ВВС перед программой «Вечер в филармонии». В нем упоминался охотник за трюфелями, направлявшийся в Польшу. Там говорилось: «В этом сезоне их особенно много в березовых рощах».

В березовых рощах?

— Что такое трюфели? — поинтересовался адъютант Ферштедер, раскладывая документы из лотков «А» и «Б».

— Это вроде грибов, только они намного дороже, — пояснил Франке. — Они растут в корнях деревьев. В Италии, — добавил он, — не в Польше. И это довольно любопытно. И собирают их осенью. Их ищут с помощью свиней.

— Свиней?

— Свиней и собак, — кивнул Франке. Вот оно: сообщение, на которое никто и не обратит внимания.

— А кто такой этот охотник за трюфелями? — спросил Ферштедер. — И зачем он едет в Польшу?

— Да еще весной, — добавил Франке.

— Вот именно.

— Хороший вопрос, — Франке допил кофе. — И еще: кто здесь свинья?

При мысли о трюфелях желудок Франке начал поднывать: в него давно не попадало ничего кроме картошки, капусты и сарделек. Полковник понимал, что игра велась на полутонах. И тут он ощутил, что нащупал реальную нить, словно эти мерзавцы были уже у него в руках.

— Оставить или положить в архив? — осведомился адъютант, решая, в какой лоток определить сообщение.

— Оставьте, пожалуй. По крайней мере, пока оставьте, — об этом охотнике за трюфелями они еще услышат, предположил он.

У него был нюх на такие вещи. А это донесение прямо вызывало зуд.

И Франке положил его в лоток «А».

Глава 29

«Де Хевилленд Москито» летел над территорией Польши на высоте четыре с половиной тысячи метров. Блюм, сидевший внутри истребителя, пытался справиться с волнением.