Одиночка

Но поговорить им не дали. Раздвигая толпу, к месту происшествия прошел вновь прибывший поручик в сопровождении двух солдат и, презрительно кривя губы, спросил:

— Что здесь происходит?

* * *

Народ притих, с интересом разглядывая новое лицо. Только атаман, моментально подобравшись, не спеша расправил усы и, с вызовом глянув на поручика, спокойно ответил:

— Наветчика наказали.

— Что значит наказали? — наливаясь дурной кровью, повысил голос офицер. — Это мой слуга! Да я всех вас на каторгу! Кто посмел?! Кто, я вас спрашиваю!

— Я, — шагнул Елисей вперед, с вызовом глядя поручику в глаза. — Он посмел меня вором назвать.

— Арестовать! — рявкнул поручик, указав пальцем на парня.

Но, к удивлению Елисея, солдаты только смущенно затоптались на одном месте, неловко перехватывая ремни своих ружей.

— Я сказал, арестовать! — еще громче завопил офицер.

— Не замай парня, благородие, — шагнув вперед, загородил атаман собой Елисея. — Твой холоп напраслину возвел, за то и наказан.

— Что?! Бунтовать? Всех арестовать, — принялся бесноваться поручик.

Но тут зашумели собравшиеся казаки, и в воздухе явно запахло нешуточной угрозой. Солдаты несмело шагнули вперед и тут же шарахнулись назад, когда на них навелось сразу десяток уже взведенных стволов.

— Уймись, благородие, — посоветовал атаман с угрозой в голосе. — Тут тебе не Питербух. Тут у нас свои законы.

— Да вы… да я… — багровея и заикаясь от бешенства, принялся брызгать слюной поручик, но что именно, высказать офицер не успел.

Послышался конский топот, и, раздвигая толпу конем, на запруженный пятачок улицы выехал комендант.

— Что случилось, станичники? Кто это его так? — уточнил он, приметив ворочавшегося в пыли выпоротого мужика.

— Елисей за навет наказал, — коротко сообщил атаман. — Этот прыщ его посмел вором назвать.

— Господин штабс-капитан, вы обязаны немедленно арестовать всех этих людей. Они все бунтовщики! — обретя дар речи, завопил поручик.

— Вы в своем уме, господин поручик? — закаменев лицом, холодно спросил комендант.

— Что?! — окончательно растерялся поручик. — Вы о чем?

— Угомонитесь, господин поручик. Вы наших местных реалий не знаете, так что держите свои чувства при себе. И слуг своих научите. Словесами глупыми тут бросаться чревато. За такое оскорбление его могли и на казачий круг вытянуть. А там шутить не будут.

— Но ведь… — сбитый с толку, поручик мучительно пытался подобрать слова, но не понимал, что происходит.

— Еще раз повторяю, — голос коменданта брякнул сталью. — Вы местных реалий не знаете, и ваш человек попал впросак. Казаки с бою живут и добычу берут только после боя. А вот за обвинение в воровстве могут и языка лишить, особенно ежели обвинение это ложно. Так что холоп ваш, граф, еще легко отделался. Братцы, прихватите это, и к доктору, пусть посмотрит, что с ним. А тебя, атаман, благодарю за службу. Прости, что вышло так неловко, — закончил он свою речь.

— Что, и это все? — растерянно спросил поручик.

— Поговорим у меня в кабинете, граф, — отрезал штабс-капитан таким тоном, что всем собравшимся сразу стало ясно, разговор этот будет нелегким.

Солдаты подняли выпоротого мужика, и тот, икнув, неожиданно смачно рыгнул, обдав солдат ядреным запахом перегара.

— Ваше благородие, да он пьян, словно свинья, — не удержавшись, сморщился один из солдат.

— Объясните своим людям, граф, что в крепости пьяным ходить запрещено, — отчеканил комендант. — Никому не запрещается выпить, но меру знать надо.

Солдаты потащили мужика к доктору, а комендант и заметно сникший поручик отправились в комендатуру. Народ начал расходиться, и тут атаман рассмотрел оружие в руках парня.

— Дозволь глянуть, — попросил он, не сводя взгляда с ружья.

— Изволь, — улыбнулся Елисей. — Только сегодня закончили. В балке испытывать ходили.

— Это что же? — удивленно комментировал казак. — Вы что ж такое учудили? А куда тут порох сыпать?

— А не надо его сыпать, — усмехнулся Елисей, доставая из кармана гильзу. — Вот. В этом стакане и капсюль, и порох, и пуля. Вот так его кладешь, затвор закрываешь и стреляешь, — рассказывая, Елисей продемонстрировал, как это делается, и вхолостую щелкнул курком.

— Ловко, — одобрительно кивнул атаман. — Это что ж выходит, ты теперь из этого ружья можешь быстрее стрелять?

— И стрелять быстрее, и сырости патрон не боится, — кивнул Елисей. — Я пыж воском еще заливаю.

— Ох, добрая придумка, — оценил казак. — И как долго такое ружье делать?

— Пока не знаю, — вздохнул Елисей. — Это первое ружье. Вот завтра начнем штуцер переделывать, тогда время и засеку. Но тут главное не в переделке.

— А в чем? — тут же отреагировал казак.

— В гильзах. Их отдельно заказывать надо. Точного литья тут у нас не делают. В Пятигорск за этим ехать надо.

— Ладно, — помолчав, кивнул атаман. — Давай так уговоримся. Как сделаешь все, меня найди. Я тебе пару своих казаков доверенных дам, чтоб сопроводили. И денег выделю, чтоб гильз этих побольше заказал. Народу показывать станем. Доброе это дело. Шибко доброе.

— Добро. Найду, — пообещал Елисей.