Одиноки ли мы во Вселенной? Ведущие учёные мира о поисках инопланетной жизни

В недавнем телевизионном интервью знаменитый космолог Стивен Хокинг сказал: «Для моего математического ума одних только чисел достаточно, чтобы признавать мысль о существовании инопланетян совершенно обоснованной». Хокинг, в сущности, привел популярный аргумент, что гигантские размеры Вселенной сами по себе гарантируют тот факт, что мы в ней не одиноки. Это утверждение не является ложным, но нуждается в уточнении. Очевидно, что в бесконечной (и однородной) Вселенной любое возможное событие, пусть даже самое маловероятное, обязательно произойдет. (Оно обязательно случится в каком-нибудь месте, фактически же может произойти в бесконечном множестве мест.) Это относится не только ко второй попытке «выбросить кости» жизни, но и к еще менее вероятным событиям, таким как существование дубля автора этой главы, дублей Шекспира и его пьес, точных копий планеты Земля со всем ее населением и т.д. Интерес представляет не безусловность существования жизни где-нибудь во Вселенной, а плотность ее распределения. Каковы шансы, к примеру, что среди 400 млрд звезд нашей Галактики имеется хотя бы еще одна обитаемая планета? Вот что мы хотели бы знать.

Поскольку 400 млрд — это чудовищно много, шансы на возникновение жизни представляются высокими. Однако человеческая интуиция в этом вопросе бессильна. Допустим, чтобы появилась жизнь, должна произойти определенная последовательность из 10 критически важных и весьма строго определенных химических реакций (причем 10 — заведомо заниженная оценка), каждая из которых может состояться в окне обитаемости с вероятностью, скажем, 1 из 100. Тогда общая вероятность выполнения всех 10 шагов составит один из 1020, или один шанс из ста миллиардов миллиардов. Шансы же, что в Млечном Пути имеется вторая обитаемая планета, оказываются пренебрежимо малыми — намного меньше одного на миллиард.

Мои возражения против теорий «жизнь — раз, и готово» и «большой вселенной» опираются на общее положение: этапные переходы от неживой материи к живой — это случайные процессы со строго определенными вероятностями. Возможно, это положение неверно. Возможно, некий закон или принцип жизни отформовал молекулярные «игральные кости» особым образом, благоприятствующим образованию именно таких молекулярных структур, в которых нуждается жизнь. Идея о том, что природа предрасположена к жизни, что жизнь «встроена» в законы физики и химии, — так называемый биологический детерминизм — завоевала большую популярность, хотя и осталась туманной, и послужила фундаментом для «космического императива» де Дюва. Чем ее можно подкрепить? В законах физики не просматривается ничего такого, что выделяло бы именно «жизнь» в качестве предпочтительного состояния или цели. Законы физики (и химии) в этом отношении слепы — это универсальные законы, никак не выделяющие биологические состояния материи в противоположность не биологическим. Это не означает отсутствия в природе «принципа жизни», но, если данный принцип существует, его еще предстоит открыть. Может быть, он таится в области теории сложности, в информационной теории или в свойствах самоорганизующихся систем, однако до сих пор мы не располагаем доказательствами его наличия.

Как же нам проверить бесспорно очень привлекательную идею космического императива? Один из очевидных путей — наблюдение. Если зарождение жизни — вероятное событие и жизнь распространена повсеместно, мы сможем найти второй ее пример. Вот только где? Первый выбор для многих — Марс, планета, являющаяся или когда-то являвшаяся в определенной мере «землеподобной». К сожалению, здесь возникает трудность. Земля и Марс обмениваются осколками каменных пород, которые выбивают с поверхности мощные удары астероидов и комет. Соответственно, они могут обмениваться и микроорганизмами, присутствующими в этих осколках, что исключает чистоту наблюдений. В любом случае марсианская миссия с доставкой образцов на Землю — дело дорогостоящее, сложное и едва ли возможное в ближайшие десятилетия.