Одиссей Полихроніадесъ

Одвшись во все лучшее, онъ уходилъ въ домъ мастера и сидлъ тамъ, разговаривая то съ матерью, то съ самой невстой (которая, какъ говорятъ, была въ самомъ дл довольно мила), вопреки всмъ преданіямъ и обычаямъ города.

Бдный мастеръ Яни былъ такъ польщенъ, что докторъ сватается за его дочь, что ршился уступить его требованіямъ и позволялъ ему видться ежедневно, и днемъ, и вечеромъ, съ невстой и просиживать съ нею по два, по три часа. Конечно ихъ ни на минуту не оставляли однихъ; то сидла съ ними мать, то приходилъ сынъ, молодой подмастерье въ синемъ куцо-влашскомъ безрукавник и шальварахъ, и, не обращая вниманія на вздрагиванія докторскихъ бровей и надменные взгляды, съ почтительною улыбкой садился вдали на край дивана слушать, какъ докторъ просвщалъ сестру и разсказывалъ то со слезами умиленія, то съ хохотомъ торжества о свобод двичьихъ нравовъ въ Европ, о прогулкахъ подъ руку, о вальс и кадрили, о томъ, что кавалеры садятся тамъ около двицъ, а отцы и матери радуются этому и гордятся этимъ. Или, наконецъ, о томъ, что въ Англіи былъ одинъ Шекспиръ, который писалъ про Италію и описывалъ, что на балу Юлію (дочь герцога, «конта»!) берутъ молодые люди за об руки безъ перчатокъ! И онъ бралъ невсту за руку безъ перчатокъ, а та смотрла на брата и глазами спрашивала: «теперь что жъ длать мн, буря и погибель моя!» А мать или братъ говорили доктору жалобно: «Гд у насъ, у яніотовъ, такое политическое просвщеніе!.. Вотъ вы только идете по улиц, такъ крикомъ вс сосдки кричатъ и у калитокъ, и въ окна: Коэвино къ Мариго столяровой пошелъ! и ставни ршетчатыя такъ и стучатъ, вс кидаются въ нихъ смотрть».

Было и еще одно затрудненіе; докторъ хотлъ, чтобы невст купили хорошую шляпку и сдлали бы платья вс по послдней мод, какъ у madame Бреше, чтобы юбки были длинныя и сзади влеклись бы по полу и чтобы дали два орховые комода въ приданое. Но такихъ платьевъ, какъ у madame Бреше, шить никто не брался; вс шили здсь круглыя и короткія юбки, чтобъ он колоколомъ только стояли на огромномъ малакоф

107. Шляпку тоже негд было въ скорости порядочную достать. И насчетъ комодовъ мастеръ Яни очень затруднялся; скоро великая Четыредесятница; дочь компрометирована; одинъ комодъ поспетъ, а другой гд взять?.. Докторъ уступилъ, но сказалъ, чтобы хоть одинъ комодъ кончали скоре… Онъ и самъ начиналъ бояться, что раздумаетъ жениться, и постоянными посщеніями поддерживалъ въ себ подобіе любви къ этой простенькой двушк… Поэтому его дома застать было въ это время очень трудно.

Я засталъ одну Гайдушу; и это было къ лучшему. Докторъ почти все, что зналъ, разсказывалъ ей, а она могла передать мн все спокойно и гораздо лучше, чмъ онъ самъ, безъ крику, безъ вводныхъ эпизодовъ, безъ утомительнаго шума и хохота.

Я не могъ понять, какъ она смотритъ на семью столяра и на желаніе доктора жениться. Казалось, какъ будто бы она смирилась предъ мыслью о законномъ брак и не находила себя въ прав за это осуждать Коэвино.

— Докторъ все у невсты, кира-Гайдуша? — спросилъ я, не желая обнаруживать сразу настоящую причину моего посщенія.

Гайдуша усмхнулась и отвчала:

— У невсты. Вся махала108 голову потеряла. Отъ окошекъ съ утра не отходитъ. Все сторожатъ, когда онъ пойдетъ къ невст. Варварскій народъ!..

— Но вдь у нея нтъ приданаго? — сказалъ я.

— Докторъ не любостяжателенъ. Съ его ученостью и даромъ, который онъ отъ Бога иметъ, деньги онъ и самъ найдетъ.

— А собой она хороша? — спросилъ я еще.

— Молодая, — холодно отвчала Гайдуша. И, какъ бы желая перемнить разговоръ, сама начала спрашивать у меня, что длается въ консульств и какія мры принялъ Благовъ относительно убійства въ Чамурь? Были ли селяне у другихъ консуловъ, и что имъ консула сказали, и куда похалъ Исаакидесъ? Правда ли, что онъ именно въ Нивицу и похалъ, чтобъ обстоятельне все разслдовать? И о колокол артскомъ даже спросила.

Я очень обрадовался и, отвтивъ ей на все это, какъ слдовало и какъ было прилично, сталъ самъ ее разспрашивать о семь Шерифъ-бея, о бгств только что прибывшей въ домъ его богатой молодой жены и обо всемъ, что мн было нужно.

Гайдуша была истинно великаго ума женщина. Я не шучу, утверждая это.

Она не только съ восхитительною ясностью изобразила мн секретныя семейныя дла Шерифъ-бея, но объяснила даже мн какъ нельзя лучше многое изъ политики Благова, отчасти по собственнымъ догадкамъ и предположеніямъ, отчасти потому, что знала чрезъ Коэвино. Исаакидесъ старался, нельзя ли теперь, сейчасъ, поскоре взыскать что-нибудь съ Шерифъ-бея, потому что дядя и мать только что сосватали ему одну изъ самыхъ богатыхъ и знатныхъ невстъ города, Азизе-ханумъ, дочъ Пертефъ-эффенди.

Объ этомъ Пертефъ-эффенди Коэвино говорилъ, сверкая глазами: «О-о! Пертефъ-эффенди! А-а! Пертефъ-эффенди… Это тотъ Пертефъ-эффенди, котораго отецъ дерзалъ бороться съ самимъ Али-пашой Янинскимъ… О-о! А-а!.. Пертефъ-эффенди»…