Одиссея Хамида Сарымсакова

Надо плыть к берегу. Там спасение, жизнь!.. И тут словно обухом ударили по голове: там, где берег, где спасение, там — враг!

Хамид вздохнул. Ему вспомнились рассказы ветеранов-черноморцев о летчиках, упавших в море. Лейтенанта Понедельника схватили гитлеровцы и замучили. Другой пилот, увидев идущий к нему немецкий корабль, застрелился...

А я буду бороться! Он вспомнил, что у него под ранцем парашюта имеется ЛАС-1, — спасательная надувная лодочка. Ее надо надуть и использовать купол парашюта в качестве паруса. Лишь бы был попутный ветер. Вечерами с берегов дует бриз... А там, восточнее, наши корабли, подводные лодки. Они заметят меня, подберут. Обязательно подберут...

Молодой человек стал было вытаскивать ЛАС, как вдруг послышался рокот мотора — неподалеку от него на бреющем летел румынский гидросамолет. «Господи, пронеси!.. Пронеси!..» — взмолился воинствующий атеист.

Гидроплан прошел мимо, не заметив Хамида. А у него отпало желание надувать спасательную лодочку. Она окрашена в ярко-оранжевый цвет, если он надует и заберется в нее, то его сразу заметят, попытаются схватить!.. Надо дождаться сумерек.

Ему показалось, что жилет плохо держит. Он сбросил и отшвырнул в сторону шлемофон, затем стал стаскивать с себя «счастливые» кирзовые сапоги, в которых летал и на Ленинградском фронте, и на Волховском, и в Заполярье.

Он вроде бы перестал пританывать. Вот если бы еще освободиться от парашютной системы!.. Нельзя. Выроню, потеряю парус, тогда — конец!..

... Огромное кровавое солнце не слеша уходило за зловещую черточку берега, которого он, Хамид, так страшился. Небесная полусфера налилась синевой, она все густела, густела. На душе стало легче. Теперь уж наверняка не найдут!.. Не найдут. То, что притаилось за двумя словечками «не найдут», почему-то не волновало Хамида. Не найдут — это значит смерть от жажды и истощения. Ну и пусть. Лишь бы не угодить в лапы к фашистам!.. Но мы еще посмотрим. Надо бороться, бороться... Молодой человек ощутил прилив энергии. Он вытащил ЛАС из-под парашютного ранца, надул резиновую лодчонку и попытался взобраться на нее. Это оказалось делом нелегким, требующим навыка и сноровки. Утлое суденышко размером сто на шестьдесят сантиметров, с бортами чуть больше пяди высотой, выскальзывало из-под тела, перевертывалось.

Наконец Хамиду удалось втиснуться в лодочку. В смысле удобства он мало что выгадал. Все равно лежал в воде, поскольку волны захлестывали через борт. Зато можно попытаться поставить парус, бриз уже стал дуть с того берега, на северо-восток, к нашим берегам. На лодчонке имеются ласты, их надо надеть на руки — вот и весла! Но грести и управлять парусом одному невозможно. Нет, сперва следует испытать парус.

Хамид принялся выбирать стропы, вытащил из воды намокший шелковый купол парашюта, стал сушить. Это была дьявольская работа: сам в воде, он разворачивал и приподымал парашютные полотнища, пытаясь просушить их на теплых дуновениях бриза... Три шелковых клина, кажется, подсохли... Вот и порядок! Парашют надулся сперва частично, затем, когда подсохли еще несколько клиньев, заполнился воздухом полностью и повлек лодчонку на северо-восток. И ЛАС оказалась славной штукой. У нее есть водяной якорь на тросике — прорезиненный мешочек, который, заполняясь водой, ставит ЛАС по ветру.

Ох, как тяжело, оказывается, управлять парашютом-парусом. Он то и дело плюхается в морс, и его снова и снова надо просушивать.

Намучившись и обессилев, Хамид с трудом втащил парашют в лодочку и укрылся им, ибо некуда его было больше девать. Он лежал на спине, ЛАС, как уточка-нырок, ловко прыгала по легким волнам. На темном бархате небес сияли и вздрагивали крупные южные звезды. Сарымсакову стало жутко. Он — один во вселенной. Вверху бесконечность небес, под ним — морская бездна!..

Он даже не Робинзон — у того была земная твердь под ногами. Робинзон мог передвигаться, охотиться, добывать себе пропитание. А он, Хамид, принужден плыть на крохотной лодчонке по воле волн, навстречу неизвестности. Что ожидает его впереди?..

Из воды взметнулось огромное темное тело и, описав в воздухе дугу, скрылось в волнах. От неожиданности Хамид вздрогнул, но тут же рассмеялся. Это дельфин играет, а не торпеда. Вот и второй выскочил, похожий на торпеду — обтекаемый, гладкий, блестящий. Влюбленная парочка. И нет им никакого дела до войны, разве что случайно подвернутся под бомбежку.

Хамиду вспомнилась прекрасная легенда об Арионе, прочитанная еще в детстве. Ариона хотели погубить злые люди, бросили его в бушующее море. Но появился дельфин, принял утопающего себе на спину и вынес на берег.

— А эти?.. Они слишком заняты своими любовными играми. И им наверняка неведома легенда об Арионе.

... Так. Утро вечера мудренее. Но прежде чем лечь спать... Лечь спать! Он и так лежит. Просто надобно закрыть глаза. Заснуть, лежа в воде и укрывшись парашютом... Который час?

Хамид посмотрел на наручные часы со светящимся циферблатом и удивился: неужели так поздно?

Часы показывают три часа пятьдесят пять минут!..