Одиссея последнего романтика

Помню я, как шумел карнавал,Завивался змеем гремучим,Как он несся безумно и ярко сверкал,Как он сердце мое и колол и сжималСвоим хоботом пестрым и жгучим.Я, пришелец из дальней страны,С тайной завистью, с злобой немоюВидел эти волшебно-узорные сны,Эту пеструю смесь полной сил новизныС непонятно-живой стариною.Но невольно я змею во властьОтдался, закружен его миром, —Сердце поняло снова и счастье, и страсть,И томленье, и бред, и желанье упастьВ упоеньи пред новым кумиром.

Май 1858

Чивитта-Веккиа

Из Мицкевича^{236}

Прости-прощай ты, страна родная!Берег во мгле исчезает;Шумит и стонет бездна морская,В воздухе чайка ныряет.Дальше за солнцем, куда покатиласьЕго голова золотая.Солнце до завтра с нами простилось.Прощай, страна ты родная!Завтра я снова румяную зорю,Солнце увижу я снова.Увижу небо, увижу море…Не узрю лишь края родного.Замок, где мы пировали толпою,Вечное горе покроет…Двор прорастет зеленой травою,Глухо пес верный завоет.

<1858>

«Прощай и ты, последняя зорька…»^{237}

Прощай и ты, последняя зорька,Цветок моей родины милой,Кого так сладко, кого так горькоЛюбил я последнею силой…Прости-прощай ты и лихом не вспомниНи снов тех ужасных, ни сказок,Ни этих слез, что было дано мнеПорой исторгнуть из глазок.Прости-прощай ты — в краю изгнаньяЯ буду, как сладким ядом,Питаться словом последним прощанья,Унылым и долгим взглядом.Прости-прощай ты, стемнели воды…Сердце разбито глубоко…За странным словом, за сном свободы

Плыву я далеко, далеко…

Июнь 1858

Флоренция

К Мадонне Мурильо в Париже^{238}

Из тьмы греха, из глубины паденьяК тебе опять я простираю руки…Мои грехи — плоды глубокой муки,Безвыходной и ядовитой скуки,Отчаянья, тоски без разделенья!На высоте святыни недоступнойИ в небе света взором утопая,Не знаешь ты ни страсти мук преступной,Наш грешный мир стопами попирая,Ни мук борьбы, мир лучший созерцая.Тебя несут на крыльях серафимы,И каждый рад служить тебе подножьем.Перед тобой, дыханьем чистым, божьим

Склонился в умиленьи мир незримый.О, если б мог в той выси бесконечной,Подобно им, перед тобой упасть яИ хоть с земной, но просветленной страстьюВо взор твой погружаться вечно, вечно.О, если б мог взирать хотя со страхомНа свет, в котором вся ты утопаешь,О, если б мог я быть хоть этим прахом,Который ты стопами попираешь.Но я брожу один во тьме безбрежной,Во тьме тоски, и ропота, и гнева,Во тьме вражды суровой и мятежной…Прости же мне, моя святая Дева,Мои грехи — плод скорби безнадежной.

36 июля 1858

Париж

«Мой старый знакомый, мой милый альбом!..»^{239}