Одиссея последнего романтика

Мой старый знакомый, мой милый альбом!Как много безумства посеяно в нем!Как светит в нем солнце Италии яркое,Как веет в нем жизни дыхание жаркоеИз моху морского, из трав и цветов,Из диких каракуль и диких стихов.Мой старый знакомый, мой милый альбом,Как будто поминки творю я по нем,Как будто бы севера небо холодноеВсе светлое, яркое в нем и свободноеТуманом своим навсегда облекло…Как будто навек все что было — прошло!

7 ноября 1858

С. Петербург

«И всё же ты, далекий призрак мой…»^{240}

И всё же ты, далекий призрак мой,В твоей бывалой, девственной святынеПеред очами духа встал немой,

Карающий и гневно-скорбный ныне,Когда я труд заветный кончил свой.Ты молнией сверкнул в глухой пустынеБольной души… Ты чистою струейПротек внезапно по сердечной тине,Гармонией святою вторгся в слух,Потряс в душе седалище Ваала —И всё, на что насильно был я глух,По ржавым струнам сердца пробежалоИ унеслось — «куда мой падший духНе досягнет»^{241} — в обитель идеала.

26 июля 1864

Драма^{242}

Два эгоизма

Они любили друг друга так долго и нежно,

С тоской глубокой и страстью безумно-мятежной!

Но, как враги, избегали признанья и встречи,

И были пусты и хладны их краткие речи.

Лермонтов

Драма в четырех действиях, в стихах

Действующие:

Степан Степанович Донской, московский барин, член Английского клуба.

Марья Васильевна, его жена.

Любовь Степановна, или Эме, сестра его, 30-летняя дева.

Владимир Петрович Ставунин, молодой неслужащий человек.

Николай Ильич Столетний, капитан в отставке.

Борис Федорович Вязмин, 18-летний юноша.

Кобылович, заезжий петербургский чиновник.

Баскаков, философ-славянофил.

Мертвилов, философ-гегелист.

Петушевский, фурьерист из Петербурга.

Раскатин, молодой поэт, подающий большие надежды.

Ломберов, поэт безнадежный.

Подкосилов, опасный сосед.

Отец семейства.

Постин, богатый откупщик.

Корнет.

Доктор Гольдзелиг.

Вера Вязмина.

Елена.

Дама под вуалем.

Незнакомец.

Маски.

Действие — в Москве.

Действие первое

Аванзала Благородного собрания, налево ряд колонн. Маски и лица без масок входят почти беспрестанно. Из залы несутся звуки «Hoffnungs Strahlen»[51].

Ставунин в маске и шляпе выходит из залы и медленно идет к креслам направо. Вскоре за ним Капуцин.

Ставунин

(про себя)

Безумец! та же дрожь и нетерпенье то же,Как за пять лет тому назад.

И для чего я здесь? Чего ищу я, боже!..Чего я трепещу, чему я глупо рад?..Пять лет… Давно, давно… Иль не дано забвеньяДуше измученной моей?..Иль в пустоте ее сильнее и сильнейВоспоминания мученья?..Иль есть предчувствие! Иль точно было намНе суждено расстаться без признанья,И равнодушного страданьяМы выпьем чашу пополам?

Капуцин

(ударяя его по плечу, тихо)

Memento mori![52]

Ставунин

(спокойно вглядываясь в него)

Вы ошиблись, вероятно,Святой отец!

Капуцин