Одна любовь. Двойная месть

Его бесцеремонно оттаскивают за талию, тяжело дышит, трясет головой, стирает со лба бинтами, пропитанными в крови, пот. Стоит, слегка качаясь, смотрит, как около парнишки суетится народ.

— Да что с тобой? Это ведь не бой, а тренировка, ты мне угробишь всех бойцов.

— Хреновые бойцы у тебя.

— Какие есть. Влад, ты отличный боец, на тебе можно поднять кучу бабла, но скажи, тебе оно все зачем? Не из-за денег же ты здесь несколько недель?

Мужчина, стоявший рядом, смотрит на Влада, задрав вверх голову: небольшой, полноватый, но с добрыми глазами. Это тренер всей той братии, что обитает в этом нелегальном бойцовском клубе на окраине города. Утром и днем здесь тренировки, местная детвора, любители, те, кто считает себя профессионалами, а ночью бои без правил до крови, до переломанных костей, треснувших ребер, сломанных носов и разбитых голов.

— Деньги — это грязь.

— Ага, скажи это им, или ночью любому, — мужчина кивнул в сторону. — За эту грязь готовы калечить себя и других.

— Дураки.

— А ты умный? Что здесь делает такой умный, бывший чемпион Соболев Владислав?

— Да когда это было.

— Это было.

— И я дурак, но деньги мне не нужны. Извини, батя, пойду я, вечером буду. Сколько там на меня ставят?

— Немало.

— Сорвем куш.

Его улыбка больше походила на гримасу боли, еще раз посмотрел на своего нынешнего партнера, мужик очухался, тряс головой. Влад кивнул ему, но ничего не сказал, спрыгнул с ринга, надел толстовку на голое тело, подхватил сумку и покинул зал. Надо выспаться, вечером снова бой, так приятно слышать хруст костей у бойцов, до этого бивших себя в грудь, что порвут его на части. Ему даже шоу делать не надо, народ вокруг гудел и кричал, лишь увидев его.

Вышел на улицу, натянул капюшон, втянул морозный воздух и замер на месте. Шел снег. Снова снег, как и вчера днем. Вчера был первый, он помнит. Так было странно его видеть, Влад словно не замечал все эти недели ничего вокруг, а сейчас вдруг увидел нечто необычное.

Все эти дни были похожи один на другой, с той самой ночи, как он нашел Полину с сыном, а потом всадил Амирову пулю в лоб. Правильно ли он поступил? Да, иначе было нельзя. Нельзя было оставлять эту мразь в живых. Что было бы, накажи они его, избей, отпусти в свою страну? Рустам спустя время зализал бы раны и начал мстить по новой, забыв даже, с чего все началось.

Разве мог Влад допустить повторения того, что было? Нет, не мог. Он сделал, что должен был сделать, защитил и уберег своих любимых. Остальное неважно. Неважно больше ничего. Только их безопасность и спокойствие. И ушел, просто сел в свой «Додж» и поехал. Не помнит, сколько так колесил по городу, пока не остановился и не заснул, положив голову на руль.

Разбудил телефон, выключил его, кинул в бардачок, вышел, закурил, хотя не курил много лет. Хотелось забиться, но алкоголь — это совсем не выход. Огляделся, он был здесь уже, неприметное здание, в котором делают то, что он умел лучше всего в жизни, — драться.

Хоть строение было так себе, да и внутри больше напоминало заброшенные заводские цеха, но оборудование и тренажеры были очень современные. Так и остался, первые сутки просто бил грушу. Когда тело напряжено и четко выполняет команды мозга, тот уже ни о чем не думает. Странно, но местный тренер узнал его, быстро нашли общий язык, а через три дня был первый бой, на котором Влад чуть не оставил соперника калекой.

«Додж» мигнул фарами, сработала сигнализация, Влад шел по белому покрову и не хотел марать его своими следами, как не хотел марать жизнь Полны и сына своим присутствием. Что он может дать ребенку? Рассказать, как вынес одним выстрелом мозги человека, что похитил его? Хорош папаша.

Завел мотор, хотел достать телефон и включить его, как хотел до этого сотню раз, но не стал в сто первый. Влад все эти три недели жил в мотеле через несколько кварталов, клоповник еще тот, не сравнить с теми гостиницами, где они останавливались раньше, но ему хватало.

За стеной проститутки каждую ночь зарабатывали деньги, стоны, крики иногда драки. Но Владу это не мешало, он так хоть как-то понимал, что не один в этом мире, что у тех, кто вокруг него, такая же дерьмовая жизнь, как у него.

— Привет, красавчик, — администратор Надежда, как всегда, показывала полную грудь и строила глазки. Влад вспоминал другого ночного администратора, от этого заскребло на сердце. — Там к тебе…

Женщина не успела договорить, он махнул рукой, прошел мимо. Открыл дверь, кинул сумку на пол, снял капюшон и лишь тогда заметил в кресле Германа.

— И как тебе живется в этой дыре?

— Нормально.

— Не надоело?

— Я тебя не звал.

— Может, расскажешь, что случилось? Кто обидел мальчика Влада?

Соболь повел головой, хрустнул позвонками шеи. Ему не нравилось, когда Немец начинал так с ним разговаривать, словно с непутевым пацаном. Герман поднялся, подошел вплотную, смотрел тяжело, но Влад не отводил глаз. Стояли, словно враги, друг напротив друга, казалось, что, если кто-то чиркнет спичкой, то все взлетит на воздух.

— Сколько можно играть в обиженного и оскорбленного? Сколько можно строить из себя изгнанного героя?