Одна ночь: открытий

Я закусываю губу, рада, что делаю это, чтобы не улыбнуться. Настоящая усмешка. Не по принуждению или подделка. Настоящая правильная ухмылка. 'Действительно?'

«Да, действительно, правда».

'И… '

'И что?'

«И ты, очевидно, счастлив».

Наконец он ломается и улыбается от уха до уха. «Очевидно». Но его улыбка исчезает так же быстро, как и появляется, заставляя исчезнуть и мою. «Судя по всему, это будет неожиданно для его родителей. Это будет нелегко».

Я беру его за руку и сильно сжимаю. «Все будет хорошо», — заверяю я его, кивая, когда он с сомнением смотрит на меня. «Они будут любить тебя. Как они могут этого не делать?

«Потому что я не птица», — смеется он, целуя мою руку. «Но мы с Беном есть друг у друга, и это главное, верно?»

«Хорошо», — утверждаю я без промедления, потому что это действительно правильно.

«Он мой кто-то, малышка».

Счастье моего лучшего друга растет. Может быть, мне следует быть осторожной в его защиту. В конце концов, Бен не раз был придурком, но я рада, что он наконец узнал, что другие подумают о его сексуальности. Во всяком случае, на самом деле я не могу выносить суждения. У каждого есть свои демоны, у одних больше, чем у других — У Миллера определенно больше, чем у других, — но всех поправимо. Каждого можно простить.

'Что происходит?' — спрашивает Грегори, вырывая меня из задумчивости.

'Ничего.' Я стряхиваю свои своенравные мысли, чувствуя себя более живой и бодрой, чем… часов. Это все, что было? «Этот конверт».

Внезапное неловкое движение Грегори говорит мне, что он знает, о чем я говорю. Он был там, он видел, поэтому, конечно, он знает, но я подозреваю, что это еще не все, особенно с учетом того, что он избегает моего взгляда. «Какой конверт?»

Я закатываю глаза. 'В самом деле?'

Его лицо морщится от поражения. — Мне его дал злой ублюдок. Сказал передать Миллеру. Знаешь, я его не в первый раз вижу, верно? Он был тем мерзким ублюдком, который появился, когда ты сбежала в Нью-Йорк. Я с радостью оставил его и Уильяма в квартире Миллера, чтобы они смотрели друг на друга. Трахни меня, это было похоже на то, чтобы оказаться между двумя ковбоями, готовыми рисовать! Я чуть не потерял сознание, когда открыл ему дверь».

— Ты его впустил? Я задыхаюсь.

«Нет! Нэн сделала! Он сказал, что был старым другом Уильяма. Я не знал, что делать!»

Я не удивлена. Нэн настроена больше, чем кто-либо из нас думает. «Что было в конверте?»

Он пожимает плечами. 'Я не знаю.'

«Грег!»

'ХОРОШО-ХОРОШО!' Он снова начинает с неловких движений. «Я видел только записку».

'Какую записку?'

'Я не знаю. Миллер прочитал ее и положил обратно внутрь.

«Как он отреагировал на то, что он прочитал?» Не знаю, почему задаю такой глупый вопрос. Я воочию увидела, как он отреагировал, когда вошла на кухню. Его голова была в его руках.

Он казался спокойным и сосредоточенным… ' Он продолжает, задумчиво. «Но не так уж и много после того, как я тебя обнял».

Я бросаю взгляд на Грегори. 'Что вы имеете в виду?'

'Хорошо… ' Он немного ерзает, неловко. Или это волнение? — Он случайно спросил, знаешь ли, были ли мы с тобой когда-нибудь… '

'Ты не сделал это!' Я отшатываюсь, опасаясь, что всякое дерьмо ударит по поклоннику, если Миллер когда-нибудь узнает о том, что мы возились под простынями.

«Нет! Но черт возьми, девочка, мне было очень неуютно».

«Я никогда не расскажу ему об этом», — обещаю я, точно зная, к чему он клонит. Знаем только мы с Грегори, так что, если один из нас не настолько глуп, чтобы упомянуть об этом, он не станет мудрее.

— Можно мне это кровью? — спрашивает он сардоническим смехом. Он действительно вздрагивает, как будто представляет, что может случиться, если Миллер узнает о нашей маленькой глупой связи.

«Ты параноик», — говорю я ему. Он не мог знать. Что мне напомнило. — Он показал Уильяму записку?

«Нет».

Я сжимаю губы, гадая, работает ли Грегори с Миллером и Уильямом. В том письме, что бы в нем ни было, мой джентльмен, работающий по совместительству, оказался в эмоциональной изоляции. Ему нужно было подумать. Он вернулся домой, чтобы думать о своей квартире, где он был знаком и точен. И он не взял меня с собой — его самопровозглашенный источник терапии и снятия стресса.

«Думаю, я откажусь от супа», — говорит Уильям, заходя на кухню. Мы с Грегори смотрим на него и видим, как он высовывает содержимое кастрюли деревянной ложкой, сморщив нос.

«Хороший звонок», — соглашается Грегори, широко улыбаясь. Я с подозрением прищуриваюсь, уверенная, что он знает больше, чем показывает. И когда он кашляет и сдерживает свое веселье, вставая из-за стола, чтобы спрятаться от моих пытливых глаз, я в этом уверена. «Я сделаю что-нибудь еще».

Телефон Уильяма начинает звонить, и я смотрю, как он выуживает его в своем внутреннем кармане. Я определенно не могу представить себе легкую волну возбуждения на его красивом лице, когда он видит имя звонящего на экране. «Я просто возьму это». Он машет мне телефоном и выходит через черный ход в сад во внутреннем дворе.