Одна помолвка на троих

— Ну, так что? — спросила Агата. — Рассказывай, как это получилось.

— Можно подумать, ты не знаешь, как это получается! Но сейчас у меня… у меня ужасные проблемы. — Светка зажала нос пальцами и глухо всхлипнула.

— Ты беременна, у тебя проблемы, и ты поэтому решила расстроить мою свадьбу? — спросила Агата грозно. — Вполне в твоем духе.

— Да… — Светка оставила в покое нос и захныкала, прикрыв глаза ладонью. — Все так несправедливо: я жду ребенка, а свадьба у тебя!

— Ну вот, я так и знала! Ну что у тебя за характер? Ты во всем должна быть первой, и у тебя должно быть все самое лучшее. А папаша-то кто, Петухов? Кажется, я догадалась: он тебя бросил, когда узнал о ребенке.

— Нет! — испугалась Кареткина. Она представила, как Агата подстерегает ни в чем не повинного Петухова возле почтовых ящиков, прижимает к стенке и душит. Поэтому отчаянно помотала головой: — Это вовсе не он! Это… Это… Я не могу сказать.

И тут на Агату словно ушат холодной воды вылили.

— Это твой босс! — догадалась она. — Тот самый Глеб Аркадьевич, верно?

Кареткина положила на стол локти и упала вниз лицом, сотрясаясь от рыданий и лихорадочно соображая, что отвечать. Но отвечать не пришлось, потому что Агата окончательно и бесповоротно решила, что виновник обнаружен.

— Значит, вот почему он тебя уволил, — зловещим тоном протянула она.

По-хорошему, ей бы следовало пожалеть подругу, утешить ее. Ведь та сейчас действительно нуждалась в утешении! Но Светка так часто рыдала по поводу и без повода, что чувство жалости у Агаты как-то притупилось.

В этот момент официант принес для Светки горячий штрудель, обложенный тающим мороженым, и замер, держа тарелку на весу.

— Может быть, подать десерт позже? — тактично поинтересовался он.

Кареткина оторвала голову от стола и резко выпрямилась. Красные пятна на ее щеках сделались пунцовыми.

— Нет уж, давайте сюда тарелку, — звенящим голосом сказала она и постучала пальцем по столу: — Ставьте. И принесите мне еще мятного чаю.

— А мне кофе. — Агата чувствовала, что проглоченные пирожные обязательно нужно запить дополнительной порцией жидкости. Ее желудок плохо отреагировал на новость, которую сообщила подруга.

Между тем подруга, растрепанная и злая, посмотрела на Агату в упор и заявила:

— Пока что я не готова говорить об отце моего ребенка. Но обещаю, что в самое ближайшее время мы с тобой к этому вернемся. А пока я позвала тебя просто… просто, чтобы с тобой поделиться.

— Да уж, поделилась так поделилась. Лучше бы ты мне сразу выложила, что там произошло между тобой и этим… Глебом Аркадьевичем. Хотя догадаться нетрудно. И да, кстати, по закону он не имел права тебя увольнять. Так что, считай, прежняя работа у тебя в кармане.

— Да не нужна мне эта работа, — заявила раздосадованная Кареткина. — Я уже устроилась на другую. В государственный фонд поддержки детства и старости. Там зарплата лучше и социалка такая, что Шагарину и не снилась. И вообще забудь о моем боссе, поняла?

— Да все я поняла… Какой у тебя срок?

— Семь недель. — Кареткина потупилась, ковыряя штрудель вилкой. — Я, разумеется, скажу тебе, кто отец ребенка, но… Мне нужно немного времени. Позже ты поймешь почему.

— Господи, да и черт с ним, с этим типом, — встрепенулась Агата. — У тебя появится малыш! Крошечный мальчик или крошечная девочка… Ведь это гораздо, гораздо лучше, чем свадьба! Перестань мне завидовать и наслаждайся тем, что подарила тебе судьба.

— Агата, — Кареткина торжественно положила свою руку на руку подруги, — говорю тебе как на духу: я тебе совсем не завидую.

По ее губам скользнула быстрая змеиная улыбка. Агата ничего не заметила.

— Но все же начала ты с того, что мне не стоит выходить замуж, а не с потрясающей новости о ребенке, — напомнила она.

— Я плохо сплю в последнее время. Думаю обо всем на свете… — Кареткина не знала, как выкрутиться. — И мне кажется, что такой девушке, как ты, Роман просто не подходит. Он человек совершенно другого склада. Ты творческая, активная, и уж если ты решила быть счастливой, тебе подавай все счастье целиком. А Роман очень земной, очень предсказуемый…

— Приземленный, ты хочешь сказать. — Агата нахмурилась. — Но пойми ты: Роман — моя синица в руках. Устала я гоняться за мифическими журавлями. Нет, я выйду замуж, и точка. И можешь меня не отговаривать.

Судя по физиономии Кареткиной, ей стоило большого труда с этим согласиться и не отговаривать. Тем не менее она превозмогла себя и тему свадьбы закрыла.

Подруги еще немного поговорили о том о сем и расстались, недовольные друг другом.

Выбравшись на улицу, Агата остановилась возле высокой металлической урны, где кучковались курильщики, достала мобильный и позвонила в больницу, чтобы узнать последние новости. Ей сообщили, что Раиса Тихоновна Нефедова все еще в тяжелом состоянии и поговорить с ней никак нельзя. Агата окончательно пала духом. Мысль о том, что с ее мамой связана какая-то тайна, не давала успокоиться. А уж то, что она может спасти живую душу и не спасает… То есть ничего не делает, совсем ничего! Эта мысль ее просто убивала.