Одна помолвка на троих

Да, у них все складывалось нормально, просто отлично. Но даже после того, как они начали встречаться, Роману все еще хотелось чувствовать себя свободным парнем, который вправе познакомиться с любой девчонкой. Он вел обширную переписку в социальных сетях и часами перестукивался с хорошенькими блондинками, чей лексикон изобиловал словечками «клево», «круто» и «типа». С появлением Агаты в его поведении ничего не изменилось, он продолжал свой «танец одинокого самца» и вот теперь, кажется, серьезно вляпался. На сегодняшний день у него целых две женщины, ни на одной из которых он не хочет жениться.

Как только Агата накрыла на стол, Роман поспешно включил телевизор. Вести беседу было невмоготу. Его терзал страх, а тень неминуемого скандала убивала аппетит. Он взял пульт, побегал по каналам, нашел старый боевик со Сталлоне и уставился на экран. Потом краем глаза посмотрел на Агату. Та жевала, задумчиво глядя на сахарницу. «Как ей во всем признаться?! Она уже хвасталась приглашениями на свадьбу и выбрала чертов торт. Может быть, соврать что-нибудь?! Сказать, что я смертельно болен и не хочу отравлять ей жизнь? Нет… Она сердобольная и тогда уж точно вцепится в меня, как бультерьер в резиновый мячик».

Куриные котлеты плохо шли под автоматную стрельбу, и Роман жевал и глотал, не чувствуя вкуса. А может быть, наслаждаться едой ему мешала мысль о том, что его обман скоро раскроется. И когда внезапно зазвонил телефон, он от неожиданности уронил вилку.

— Это городской, — сказала Агата, поднимаясь.

О терзаниях Романа она не подозревала, только сердилась на него за то, что он весь вечер с ней не разговаривал. А у них, между прочим, скоро свадьба. Есть что обсудить.

— Алло, — сказала она деловым тоном, быстро сняв трубку.

Возможно, звонит какой-нибудь клиент, задумавший украсить свой кабинет полиуретановой лепниной или в сто первый раз поменять обивку дивана. Дизайнеру приходится учиться хладнокровию, иначе он может стать серийным убийцей.

— Агафья Померанцева? — донесся до нее усталый женский голос. — Это с вами медсестра говорит. Из пятидесятой больницы. У нас тут тяжелая пациентка, просит, чтобы вы приехали. Хочет вам что-то сказать. Целый день мне сегодня совала бумажку с вашим номером телефона. Запишите отделение и номер палаты.

У Агаты сердце ушло в пятки. Тяжелая пациентка! Может быть, это бабушка? Какая-нибудь из бабушек — одна или вторая?..

— Боже мой, — пробормотала она, дрожащей рукой выводя в блокноте цифры. — А кто, кто она? Как фамилия пациентки? Лебедева или Померанцева?

— Да нет, — медсестра зашуршала бумажками, — ее зовут Раиса Тихоновна Нефедова.

Агата взволнованно переступила с ноги на ногу. Сердце, только что стучавшее в горле, медленно опустилось на свое место. Ручка выпала из пальцев и покатилась по журнальному столику.

— Но я не знаю, кто это такая!

— Простите, тут уж я ничем помочь не могу. — Было ясно, что медсестра рассердилась, хотя сердиться было вовсе не на что. — Хотите — приезжайте, хотите — нет. Я просьбу умирающей выполнила, а вы уж поступайте по своей совести. Сегодня уже поздно, а завтра посетителей начнут пускать с одиннадцати утра.

Медсестра отключилась, и в трубке заныли короткие гудки.

— Что случилось? — спросил Роман, гонявший по тарелке последний кусок котлеты.

— Не знаю, — Агата пожала плечами. — Какая-то незнакомая женщина просит меня приехать к ней в больницу…

— Точно незнакомая?

— Имя и фамилия мне ни о чем не говорят. Или, может быть, я просто забыла? Бывает же, что-то вылетит из памяти… Надо завтра заехать, узнать, в чем дело. Медсестра сказала, пациентка тяжелая.

— Это ужасно, — заметил Роман, явно думая о чем-то своем.

Агата посмотрела на него внимательно. Крупный, плечистый, с плоским животом, он выгодно отличался от многих своих сверстников. Ей нравилась его внешность, с ним было приятно появляться на людях. Неожиданно она вспомнила, как одна актриса, побывавшая в браке раз десять, с чувством сказала: «Хороший муж не должен мешать женщине быть счастливой». Вдруг Роман не из таких? Ему не хочется ничего менять в своей собственной жизни, зато хочется, чтобы она, Агата, все изменила ради него. Кажется, он считает это совершенно нормальным.

«Господи, чем я недовольна? — тут же одернула она себя. — Мне скоро двадцать восемь, я хочу мужа и детей. Пусть даже рыжих и с конопушками! Роман — то, что мне нужно. Да, он самый обыкновенный, но это и хорошо. С особенными мужчинами жить особенно тяжело».

— Роман, скажи, ты не жалеешь, что сделал мне предложение? — спросила она, подсев к нему поближе и взяв за руку.

Роман вздрогнул так, будто до него дотронулся электрический скат, а не собственная невеста.

— Н-нет, — запнувшись, ответил он и, быстро взглянув на Агату, набрал в грудь побольше воздуха. — Но… Раз уж ты спросила… Мне кое-что нужно тебе рассказать.

— Ты влюбился в дворничиху? — спросила Агата, сдвинув брови.

Роман замолчал и уставился на нее. В настоящий момент его чувство юмора издыхало, придавленное тяжелым камнем вины.

— В дворничиху? — наконец потрясенно переспросил он.