Одна тень на двоих

— Я специально привезла тебе приглашение, потому что я, наверное, поеду пораньше. Ольге нужно помочь.

Это Данилову совсем не понравилось. Ольгой звали пресс-секретаря его отца, и, как правило, помощь ей не требовалась — она сама могла помочь кому угодно, ее энергии хватило бы на небольшую электростанцию. Лида не должна была помогать. Это означало бы, что она оказалась слишком близко, опасно близко к Данилову и его семье. Хуже всего, что эту сторону — так называемую семейную — он вообще не мог контролировать. Мать все равно сделает так, как считает нужным.

— Лида, я думаю, что Ольге помогать вовсе не обязательно. Она справится сама. Она всегда справляется сама.

Лида стояла перед зеркалом в ванной, в мерцании шелкового белья, гладкой кожи и блестящих волос и показалась Данилову сказочно красивой.

— Да, но Светлана Сергеевна просила…

— Светлана Сергеевна думает, что тебе нечем заняться. Я могу позвонить ей и сказать, что ты не можешь. Чтобы она к тебе не приставала.

— Да, — удивилась Лида и повернулась к нему со щеткой в руке, — да, но я могу. Ничем таким я не занята.

— Лида, — сказал Данилов — я не хочу, чтобы ты выполняла просьбы моей матери. Если сейчас изменить уже ничего нельзя и вы обо всем договорились, значит, все остается как есть. Но пусть это будет первый и последний раз.

— У тебя такой тон, как будто я в чем-то виновата. — Она бросила щетку в раковину, вид у нее был рассерженный. — Я просто хотела помочь.

— Не нужно.

Он ушел в гостиную и снова включил плиту. Его мать мастерица расставлять ловушки. Ей бы охотником быть. В тайге.

— Я положила приглашение на тумбочку в спальне.

— Спасибо.

— Проводи меня.

Он выключил плиту, подхватил из кресла шубу и зажег в холле свет.

— Лида, если я тебя обидел…

— Ты меня не обидел. Кстати, ты уже придумал, куда мы поедем на Новый год?

— Я пока этим не занимался.

— Когда ты займешься, мест нигде не будет. Может, я сама?

Она опять сияла глянцевой, персиковой европейской красотой и казалась совершенно спокойной и удовлетворенной. Притворялась? Или ей в самом деле наплевать?

Хорошо, если наплевать.

— Может, все-таки на снег?

— Нет, — она шаловливо улыбнулась и легко куснула его за щеку, — нет, Данюсик! Я хочу, чтобы было тепло и солнечно. И чтобы слоны ходили под балконом.

— Слоны? — удивился Данилов, и Лида засмеялась.

Из плоской длинной сумочки она достала ключи от своей машины и сказала, став озабоченной:

— Я где-то посеяла брелок и теперь ключи ищу по полдня. Роюсь, роюсь. Подари мне брелок, Данюсь.

— А какой у тебя был?

— Ты что, — спросила она удивленно, — не помнишь? Ты сам мне привез из Риги! Такой смешной человечек. Из янтаря.

Данилов посмотрел на нее, как будто она внезапно сошла с ума. Брелок?!

Из янтаря?!

Полчаса назад он думал про этот проклятый янтарь, кучка которого лежала у него в деревянном блюдце. Он думал — откуда янтарь в доме Тимофея Кольцова?

Кто его потерял, а потом раздавил почти что в пыль — преступник или охранник?

— Что ты так на меня смотришь? — Она тоже оглядела себя, но не заметила ничего такого. — Со мной все в порядке?

С ней все было в полном порядке, а с ним явно нет.

— Хорошо, что я заехала. Пока, и звони мне.

Он постоял на пороге, поджидая, когда закроются двери лифта, готового увезти ее. Двери закрылись, лифт уехал, Данилов вернулся в квартиру. Теперь почему-то сильно заболела голова.

* * *

Лида выскочила из лифта, пробежала короткую лестничку и толкнула дверь на улицу, радостно чувствуя маслено-умильный взгляд Ивана Иваныча, «консьержа», проводивший ее. Машина стояла на той стороне переулка и радостно подмигнула ей, когда она нажала кнопку.

Она обежала темный грязный бок и уселась на пассажирское сиденье.

— Почему так долго? — недовольно спросил тот, кто сидел на водительском месте.

— Вовсе не долго, — возразила Лида кокетливо, — очень даже быстро.

— Ну? Что?

— Он такой же, как всегда, — объявила Лида, — я ничего не заметила. Обычный.

Человек помолчал.

— Обычный! — сказал он наконец странным придушенным голосом. — Ты принесла?

— Конечно. — Она выхватила из сумочки ключи и поболтала ими в воздухе.

— Он ничего не заметил.

Человек снял ключи у нее с пальца и сунул в карман.

— Хорошо. Молодец.

Лида улыбнулась счастливой улыбкой.

* * *

Поесть Данилов так и не успел, потому что явился Тарасов.

— Я на пять минут, — объявил Тарасов с порога, — не пугайся.

— Я не пугаюсь, — пробормотал Данилов. Что-то странное было в этом вечере. Никто и никогда не приезжал к нему по вечерам, особенно без приглашения. Только Марта. Она могла всегда приехать «просто так», но не приехала. Она встречала Петю и была занята.

— Проходи, Олег. Кофе будешь?

— Буду.

Пока Тарасов раздевался и мыл руки, Данилов поставил на стол еще одну чашку и положил еще одну салфетку. Чашки были с наперсток, а салфетки топорщились и кололись — Нинель Альбертовна явно переложила крахмала. Когда Тарасов вошел, Данилов осторожно Поставил блюдечко с горкой янтаря в японскую шкатулку — чтобы не рассыпать. Все-таки это были «улики».