Однажды Катя с Манечкой

Мало того, что Костя по всей квартире расклеил всякие изображения змей, вырезанные им из иллюстрированных журналов, а на любимый тётин ореховый платяной шкаф приклеил столярным клеем огромную глянцевую фотографию кобры с ужасными, раздутыми, защёчными мешками (тётя битый час должна была потом соскребать этот ужас со шкафа перочинным ножиком, ругая племянника на чем свет стоит!).

Мало того, что первые две недели он прогудел все уши, что вскоре уедет в Африку строить с родителями молочно- консервный комбинат.

Мало того, что на третьей неделе, влезши прямо с ногами на диван, снял висевшую над ним на стене роскошную полосатую тигровую шкуру (гордость тёти, подарок на её юбилей от сослуживцев), завернулся в неё, встал на четвереньки и, громко рыча, выскочил на балкон, чем до смерти перепугал соседку, поливающую на своём, смежном с тётиным, балконе настурции.

Соседка от испуга выронила лейку, тяжёлая лейка сломала рябиновый куст под балконом, дворник Сима и хозяйка лейки прибежали к Глафире Андреевне и долго упрекали её, что уж если она завела племянника, то пусть он ведёт себя прилично, а не доводит людей до инфаркта и завтра же посадит под окном новый куст, взамен сломанного.

— Не хватало мне сумасшедших детей! — возмущалась тогда дворник Сима. — Одни Сковородкины из восемнадцатой квартиры чего стоят, так ещё и вы завели! Они мне весь двор из строя выведут!

Но это ещё не всё.

Костя притащил с улицы бродячую собаку и заявил, что должен дрессировать её для охоты на львов в Африке.

Собака была грустная, облезлая. Когда тётя пришла с работы, Костя кормил её прямо из кастрюли супом и расчёсывал оранжевой тётиной расчёской. Тётя онемела от ужаса и возмущения. С громкими криками она стала выставлять собаку за дверь.

Собака испуганно поджимала хвост, а Костя безуспешно умолял тётю оставить собаку, пытаясь объяснить разгневанной Глафире Андреевне, что собака не займёт много места, спать будет с ним в одной постели, а есть из одной тарелки, чтобы не пачкать посуду.

Собака долго потом скулила за дверью, успев за день всей душой привязаться к Косте, а Костя мрачнее тучи сидел в запертой на ключ квартире, сердито хлюпал носом, жалея собаку, и ругал как только мог свою бестолковую тётю.

Даже про последние политические события с ней нельзя было поговорить! Даже новости спорта её не интересовали! Не понимала тётя Костю. Никак не могла понять.

Она уговаривала племянника заняться чем-нибудь полезным: ходить в математический кружок или кружок рисования при ЖЭКе, петь в хоре или записаться в студию художественного танца при Дворце пионеров. Но ни петь, ни заниматься математикой, ни плясать Костя не хотел. Рисовал же он исключительно змей, и притом питонов.

Вот какой друг был у Кати с Манечкой.

Тётя была им недовольна, зато Катя и Маня Костю обожали. В отличие от тёти, им никогда не надоедало слушать Костины рассказы. Особенно про питона. С Валентином Борисовичем Костя тоже быстро подружился. Валентин Борисович с большим удовольствием обсуждал с Костей последние политические события, и частенько, сидя в кухне за чаем, они взвешивали возможную кандидатуру будущего президента Боливии или спрашивали друг у друга мнение относительно событий на Ближнем Востоке.

Катя, Манечка и Вероника Владимировна в политике ничего не понимали, но слушали вежливо и не перебивали.

3. ОХОТА НА ЛЬВОВ

Но где же змея, вы спросите? И где, собственно, Костин день рождения?

Не торопитесь, я хочу всё вам рассказать по порядку. Мне просто хочется, чтобы вы узнали про Костю Палкина немного подробнее.

Когда Костя узнал, что его родители поедут на два года в Африку, он страшно загорелся. Он решил немедленно ехать в Африку вместе с родителями. Он стал всё узнавать про молочно-консервные комбинаты. Почему они молочные? И почему консервные? И за сколько времени их можно построить? И что они выпускают? И сколько? И зачем?

Костя буквально всех одолел вопросами. Родителям он заявил, что обязательно вместе с ними станет строить молочно-консервный комбинат, чтобы все африканские дети ели по утрам сладкие творожные сырки и пили какао со сгущённым молоком.

Родители сказали Косте, что, к сожалению, не смогут взять его с собой: в Африку детей брать не разрешают, там малярия, джунгли и вообще непривычные условия. Но Костя сказал, что он готов привыкнуть ко всем непривычным условиям и с удовольствием поболеет малярией, лишь бы только обеспечить негритянских ребятишек фруктовым кефиром и сыром "Коралл".

Однако родители Костю всё равно не взяли. Кефир кефиром, а сходить с ума от волнения Костиным родителям не хотелось. Сына своего они хорошо знали: окажись Костя и Африке, он придумал бы что-нибудь почище кефира — решил бы, например, убежать в пустыню к кочевникам или покататься верхом на жирафе в Африканском национальном заповеднике.