Однажды разбитое сердце

Джекс направился прямиком к дереву-феникс, и стражники незамедлительно позволили ему взойти по лестнице, извивающейся вверх по спирали. Ни разу его взгляд не сбился с пути и не задержался на ней. И оно было к лучшему. Эванджелина не хотела, чтобы Джекс заметил ее.

– Лорд Джекс ни с кем не разговаривает, – сказала новая подруга Эванджелины. – Ходят слухи, что он оправляется от большого сердечного горя.

Эванджелина подавила в себе невеселый смешок. Джекс не показался ей убитым горем. Если уж на то пошло, он выглядел даже более бесчувственным, чем во время их последней встречи.

Самым безопасным для нее решением стал бы побег с этого вечера. Улизнуть обратно через арку, пока Джекс не видит. Но если она уйдет сейчас, то разочарует императрицу и упустит свой выигрышный шанс встретиться с принцем Аполлоном.

Эванджелина оглянулась на балкон, где по-прежнему находился принц, развалившийся на перилах. Его поза была причудливой, но в то же время интересной и слегка напоминающей то, как мог бы повести себя Люк, будь он принцем. Не потому, что Люк был тщеславен. Он просто наслаждался вниманием. Он всегда любил подшучивать и отличался гостеприимством, и Эванджелина задумалась, не обладал ли Аполлон теми же качествами. Что, если принц Аполлон действительно был ее шансом на счастливую жизнь, а она сбежит из-за другого «что, если» по имени Джекс?

От одной только мысли о нем шрамы на ее запястье начали пульсировать. Но Джекс даже не заметил ее.

– Что еще ты слышала о лорде Джексе? – поинтересовалась Эванджелина. – Ты знаешь, почему он здесь? Он тоже какой-то посол?

– Ох, нет. – Незнакомка рассмеялась. – Я абсолютно уверена в том, что Джекс был бы отвратительным послом. До меня доходили слухи, что его сослали сюда после того, как он ввязался в какую-то неприятную историю с южной принцессой.

Это было сказано так, как большинство людей делятся обычными сплетнями, легко и сухо, как игристое вино. Но эти слова вызвали у Эванджелины чувства, далекие от игристости. Она вспомнила, как сестра императрицы, Донателла, упомянула о том, что может развязать войну, если столкнется с кем-то на Севере. Могла ли она иметь в виду Джекса? И не в том ли причина, по которой Джекс покинул юг, что совершил нечто ужасное с принцессой Донателлой?

– А ты знаешь, что произошло на самом деле?

– Трудно сказать наверняка, учитывая, как здесь перевирают истории, но я думаю, южная принцесса – та, что разбила его сердце.

Эванджелина постаралась скрыть свой скептицизм. Принцесса Донателла была милой и жизнерадостной – она очень понравилась Эванджелине. Но сложно было представить, чтобы человеческая девушка разбила что-то у Джекса.

– ЛаЛа! Эванджелина! – Раздавшийся позади них голос прервал разговор. – Я хотел поговорить с вами!

Эванджелина бросила взгляд через плечо.

Мужчина, выглядевший в точности как Кутлас Найтлингер и одетый в те же черные кожаные штаны и рубашку с кружевным воротничком, направлялся к ним.

– Кристоф Найтлингер, – представила его незнакомка, которая, по всей видимости, и была той самой ЛаЛой, о которой писали в «Ежедневной Сплетне». И, похоже, все близилось к тому, что они вновь окажутся в газетах.

У Эванджелины все сжалось внутри. Хотя Кристоф по-доброму писал о ней в своих сегодняшних статьях, она не хотела давать еще одно интервью, в котором все ее слова исказят, превратив в сироту без гроша в кармане, строящую козни за спиной принца, или чего похуже.

– Еще не поздно сбежать? – прошептала она.

– Возможно, но я всегда могу сказать, что отпугнула тебя, пригрозив отстричь твои прекрасные розовые волосы, едва ты заговоришь с Аполлоном сегодня вечером.

Сначала Эванджелина подумала, что незнакомка шутит, но на ее лице вновь показалась та дьявольская усмешка.

– Не смотри на меня так испуганно. Мне просто нравится быть в газетах. – ЛаЛа приподняла свой бокал, словно собиралась произнести тост самой себе. – Несмотря на то, что пишут в «Ежедневной Сплетне», я уже знаю, что у меня нет реальных шансов выйти замуж за принца, но мне нравится быть частью веселья. А теперь убирайся, пока не стало поздно.

– Я твоя должница, – пообещала Эванджелина, прежде чем унестись прочь.

Ее юбка была слишком тесной, чтобы шагать быстрее, и она не отдавала себе отчет о том, куда идет. Эванджелина была настолько поглощена угрозой, которую представлял собой Кристоф, что позабыла о другой угрозе, пока не врезалась в его твердую грудь.

Эванджелина попыталась выпрямить осанку, придав тем самым себе храбрости, в то время как сердце ее бешено колотилось.

Она видела Джекса издалека, но вблизи он выглядел совершенно иначе. Парень будто соткан был из тысячи маленьких осколков одновременно. Опустошение, сотворенное из волос, синих, как темные океанские волны, и острых, как треснувшее стекло, губы, которые с удовольствием прорезали бы ее изнутри.

«Как никто из присутствующих мог не знать, что он – Мойра?»