Однажды разбитое сердце

– Если бы я хотел, чтобы ты убила принца, то не поднимался бы с тобой по этой лестнице. – Джекс обхватил ее рукой, от которой она только что отказалась. Рукава его серой рубашки были закатаны, и она могла ощущать его кожу, прохладную и твердую, точно камень. От прикосновения тело Эванджелины покрылось крошечными непрошеными бугорками, когда он притянул ее к себе ближе. – Нет смысла заставлять другого человека совершать убийство, если ты будешь находиться с ним в одной комнате.

Эванджелина хотела продолжить их спор, но Джекс достаточно убедительно обозначил свою точку зрения, что принесло небольшое облегчение. Эванджелина на самом деле не хотела умирать, но также она понимала, что не сможет поцеловать принца, думая, что это навредит ему.

– Если не в этом твой план, то что произойдет, когда я поцелую его?

– Зависит от того, насколько ты хороша. – Леденящий душу взгляд Джекса опустился на ее губы. – Ты ведь умеешь целоваться?

– Конечно, я умею целоваться! – Она выдернула руку.

Джекс нахмурился.

– Почему ты так злишься? Считаешь принца уродливым?

– Дело не в том, как он выглядит. Я не хочу причинять ему боль.

– Я не собираюсь просить тебя довериться мне, потому что ужаснее идеи не придумать. Но ты можешь поверить, что если бы я хотел твоими руками чинить вред Аполлону, то меня бы не было поблизости.

Воздух наполнился вязкими ароматами бальзама и дерева, когда они добрались до вершины лестницы. Над ними шелестели золотисто-коричневые листья, и Эванджелина заметила не меньше полудюжины стражников в одинаковых золотисто-коричневых мундирах, сидящих на ветвях, которые, сплетаясь друг с другом, создавали крышу балконных покоев принца Аполлона.

Она бросила на Джекса испуганный взгляд.

– Не волнуйся, – прошептал он. – Никто не собирается пускать в тебя стрелу за поцелуй с принцем.

Но что-то должно было случиться, когда она поцелует принца. Эванджелине следовало приложить больше усилий, чтобы выпутаться из этой ситуации. Она подумала о том, что сейчас для этого самое лучшее время.

Принц Аполлон стоял у перил своего балкона, повернувшись спиной к Эванджелине и наблюдая за происходящим внизу. Но затем он отошел в сторону и повернулся.

Он был высоким, но не таким невероятно привлекательным, как Джекс.

Лицо Аполлона было, скорее, интересным и выходило за рамки представлений о классической мужской красоте. У него был слегка изогнутый орлиный нос, который мог бы выглядеть громоздко на лице другого человека, но и все остальные черты его были немного гротескными: начиная от густых темных бровей и заканчивая глубоко посаженными глазами. Кожа принца была с оливковым отливом. Волосы – густыми, темными и коротко стриженными, чтобы лучше подчеркнуть его мужественные черты. Он избавился от короны из оленьих рогов, но всем своим внешним видом продолжал выказывать свой королевский статус. Преисполненный властности, он оперся локтем на перила своего балкона и одарил ее улыбкой, которая так и кричала: «Может, я и не самый красивый человек в этой комнате, но ты все-таки заинтригована».

Эванджелина не могла отрицать, что она заинтригована. Хоть и сомневалась в истинной причине этого: то ли потому, что он был просто принцем, то ли из-за того, что он очаровывал ее своими глазами. Люк тоже пытался очаровывать взглядом, но до уровня Аполлона ему было далеко: глаза принца были глубокого карего оттенка с янтарным переливом и крошечными вкраплениями сияющей бронзы.

– У тебя текут слюнки, – сказал Джекс, и ему даже не хватило порядочности умолчать об этом.

Аполлон рассмеялся, мрачновато-мелодично и совершенно уничтожающе.

Эванджелина подумывала, не спрятаться ли ей, но пространство под балконной площадкой было слишком маленьким, чтобы туда нырнуть, а принц уже приближался.

– Не расстраивайтесь, мисс Фокс. – Аполлон сократил расстояние между ними и остановился. Она удивилась, что, несмотря на выразительность его лица, он оказался всего на пару лет старше. Девятнадцать или двадцать один, не больше. – Я думаю, наш общий друг ревнует. Он уже несколько недель напевает мне о том, как вы великолепны, но до сих пор я считал, что он лишь преувеличивает.

– Джекс рассказывал обо мне? – Эванджелина даже не пыталась скрыть своего потрясения, когда ее взгляд метнулся в сторону бога Судьбы.

Он уже отошел от нее, чтобы побродить по небольшому помещению, и встретил ее взгляд с тем же молчаливым равнодушием, которое проявлял ко всем остальным, впервые появившись на торжестве. Если бы взгляды могли говорить, этот бы сказал ей: «Только потому, что я говорил это, не значит, что я действительно так считаю».