Однажды в Африке…

Комлев огляделся, стоя на мостике. Теперь все здесь во многом напоминало морское плавание. Обманчивая безграничность озерного простора объяснялась тем, что это была самая широкая часть Кигве. Были удары небольших, но все же волн о форштевень парохода, крики чаек за кормой и кое-где косой рыбачий парус вдали. За штурвалом стоял Мбизи, самый пожилой из всех троих рулевых. Комлев, как того требовал судовой этикет, попросил разрешения у вахтенного помощника Бена Нкими постоять на руле, объяснив это следующим соображением:

— Со времен службы в военном флоте ни разу не вел судно по компасу.

Нкими был польщен и блеснул зубами в благожелательной улыбке.

— Штурвал в вашем распоряжении, мистер Комлев.

И сказал на лулими рулевому:

— Можешь сходить кое-куда, Мсизи. Белому господину хочется вспомнить свою прежнюю работу.

Было немного непривычно крутить несуразно большой штурвал, но «Луала» слушалась руля, не капризничая, и шла по курсу с успокаивающей неуклонностью. Ветер был слабый и дул в правую скулу, а жара на большой воде почти не ощущалась.

Прошло полчаса, Комлев передал штурвал Мсизи и пошел к капитану.

Окна в капитанской каюте были раскрыты, поскольку мух на озере не наблюдалось, на реке же иногда даже залетала муха цеце и, конечно, комары после захода солнца. Был слышен плеск разбивающихся волн на носу.

На столе у капитана стояли бутылка, стаканы с толстым дном, сообщавшим им остойчивость, и лед в вазе. Еще был тонко нарезанный лимон.

Капитан сразу затронул тему озерной навигации.

— Почему, вы думаете, я выбрал этот курс, 52 градуса, когда мы выходим в озеро? Ведь я пользуюсь им — страшно подумать! — уже почти полвека!

Он сделал основательный глоток из стакана, и ледышки в нем нежно звякнули, когда он поставил его на стол.

— А справа от этого курса, на юге, находится целый, провались он в преисподнюю, архипелаг из небольших каменистых островов. Некоторые — это просто скалы, загаженные чайками. А много подводных скал таится еще за милю до подхода к островам. Тщательными промерами здесь никто не занимался, поэтому лучше придерживаться старой английской поговорки, и вы ее, мистер Комлев, наверняка знаете: «One never can be too careful».

«Не бойся быть слишком осторожным», — так перевел ее Комлев, хотя точный перевод ее, кажется, был невозможен.

— Корпус «Лоалы» от старости стал похож на яичную скорлупу. Что происходит с яйцом при столкновении с твердым предметом, понятно всем. Но этот пароход проплавает еще не один год, если его не ударить о подводный камень или не посадить на каменистую мель.

Капитану, видимо, хотелось поговорить. Комлев заметил, что он ни разу не закурил свою любимую сигару, но спрашивать об этом счел излишним.

— Во время войны я два года служил на легком крейсере «Ариадна», у них тогда у всех были эти женские греческие имена из мифологии. Главный калибр, а это, как понимаете, носовая и кормовая башни, шесть дюймов, стальная же обшивка на корпусе такая, что, как говорили знатоки, ее могла пробить винтовочная пуля при попадании под прямым углом. У меня с тех пор появилось и до сих пор не проходит болезненное ощущение сплошной уязвимости. Неумная конструкция. Тяжелые башни на палубе и проницаемые даже для пуль борта. Нас тогда выручала дымовая завеса. Противно было глотать вонючий мазутный дым, но пока мы были невидимы, мы были целы, и наш крейсер высовывался из дыма, чтобы дать залп и снова скрыться. Но штурман на мостике вел корабль в это время почти вслепую. Когда мы прорывались с конвоем транспортов к Мальте, произошел такой случай. Мы вышли из полосы дымовой завесы после долгого пребывания в ней и увидели, что совсем близко лагом к нам шел итальянский линкор во всей своей боевой красе и мощи. Потом уже говорили, что это был их флагман «Леньяно» с самим адмиралом Ночентини на мостике. Его девятидюймовые орудия разнесли бы нас в клочья за считанные минуты. Но с нами были эсминцы, и итальянцы сквозь дым завесы приняли «Ариадну» за один из них. А получить с близкого расстояния торпедный залп никому не хочется. И вот у нас рулевому была команда взять круто вправо, чтобы опять нырнуть в завесу, а на линкоре, видимо, скомандовали «лево на борт», чтобы подставить нам одну корму на случай торпедной атаки. А дать по нам залп из кормовой башни прямой наводкой они не успели. Слишком сложная там техника. Это только с дулом заряжающейся пушкой никаких проблем.

Капитан глянул в окно каюты, которая была этажом ниже мостика и остался доволен увиденным. Волнение на озере — от силы два балла, видимость пока отличная. До поворота вправо было еще много времени.