Однажды в Америке

Церемония «Оскара» в этом году проходила в Dorothy Chandler Pavilion, и вела ее Вупи Голдберг. У нас с ней были вполне нормальные отношения. Она снялась в трех моих фильмах, но только в одном ее роль можно было считать условно главной. Ну или одной из главных. Но я заплатил ей за работу вполне достойные деньги. Так что отношения у нас с ней были хорошие. И я ценил ее как актрису. Так что сейчас я даже испытывал небольшую вину от того, что мне предстояло сделать. После всего, что я тут устрою, ее вряд ли когда-нибудь еще пригласят вести «Оскара». И вовсе не потому, что она будет в чем-то виновата, а по той же причине, по которой в древние времена казнили гонцов, принесших дурные вести…

Перед началом церемонии произошла неожиданность – едва только мы с Аленкой покинули арендованный на этот вечер лимузин, доставивший нас до красной дорожки перед Dorothy Chandler Pavilion, как ко мне подскочил Ванштейн и, вцепившись в руку, принялся громогласно извиняться за то, что «не верил в меня». А потом наговорил еще кучу комплиментов, не отпуская мою ладонь до тех пор, пока не прекратилось полыхание вспышек со стороны фаланги фотографов, выстроившихся напротив красной дорожки… Я знал, что он пытался продвинуть на «Оскар» своего «Влюбленного Шекспира», но ему это не удалось. И, похоже, потому, что ему аукнулись репутационные потери от той нашей «войны». Так что он, судя по всему, решил вот так вот публично ее закончить… Но ой, не вовремя он это решил, совсем не вовремя. Впрочем, мне было на него наплевать. Как случилось – так случилось, пусть теперь сам себя клянет… Потом мы с Аленкой позировали фотографам и отвечали на массу вопросов. В том числе и о том, почему это я вдруг, после таких успехов, решил продать свою студию и уйти из кино… а также почему моя жена так напряжена, и-и-и… не надумали ли мы развестись? Причем этот вопрос мгновенно стал дико популярным, и его принялись задавать нам раз за разом в разных интерпретациях. Отчего улыбка Аленки превратилась в настоящий оскал, а я едва не набил морду парочке особенно настырных журналюг. Что, похоже, было воспринято исключительно как подтверждение высказанной идеи… Так что, едва только мы сошли с дорожки, жена тут же побежала в дамскую комнату – чуть успокоиться и привести себя в порядок, а я в этот момент оказался буквально атакован «актрисами, моделями и телеведущими», учуявшими добычу. Так что начало церемонии было воспринято нами обоими с огромным облегчением…

– Знаешь, – шепнула мне Аленка после того, как объявили победившего в первой номинации, – а меня отпустило.

– Что?

– Ну, после Парижа я чувствовала себя одновременно как взведенная пружина и как кусок льда. А сейчас… – Она сделала паузу и улыбнулась той самой прежней улыбкой, от которой у меня всегда сносило башню: – Отпустило.

Когда дело дошло до объявления номинации «Лучший фильм», у «Властелина колец. Возвращение короля» уже накопилось пять «Оскаров». Причем в момент объявления последнего на данный момент – за лучшую мужскую роль, которого получил красавчик Жан Рено, – я едва не выскочил на сцену. Потому что отчего-то начал паниковать насчет того, что нам не дадут «Лучший фильм». А заготовленный мной speech нужно было произнести именно со сцены… Но Аленка успокаивающе стиснула мне локоть, а когда я покосился на нее, улыбнулась и опустила ресницы. Мол, не волнуйся – все будет хорошо. И я остался на месте.

Однако, когда одетый в элегантный смокинг с черным галстуком-бабочкой великолепный Хан Соло… то есть, конечно, Харрисон Форд, начал перечислять, какие фильмы были представлены на эту номинацию, меня буквально свело судорогой. А он, сволочь такая, сделал паузу и лишь спустя пару секунд, под барабанный бой, объявил: «Властелин колец. Возвращение коро…» – и тут его голос потонул в восторженном реве. Все, кто сидел рядом, разворачивались в мою сторону и разражались аплодисментами. Я же замер, прикрыв глаза. Все идет как надо – пора идти. Ну что ж, пора сделать то, к чему я так долго готовился!

Пока шел до сцены, меня колотило, а от низа живота вниз и вверх по телу распространялась мелкая дрожь. Но шаг мой был уверенным. И улыбался я вполне спокойно. Ну, мне так казалось…