Однажды в Америке

Мы расставили гробы полукругом вокруг соснового гроба с парнем и улеглись в них. Рассеянный свет неярких ламп действовал успокаивающе. Похоже, прошло достаточно много времени. Кто-то, кажется, Косой, начал похрапывать. Мои мысли вернулись к заведению Пегги, и перед глазами возникла рыжая девочка, которую я там увидел. Я представлял, как она плавно приближается все ближе и ближе ко мне, и одновременно погружался в дремотное состояние, похожее на то, которое возникало при курении опиума. Затем я услышал странный, сдавленный стон и сел. И все мы сели в своих гробах. Из гроба, стоящего в центре комнаты, доносились приглушенные стоны и рыдания. Мы сидели в тусклом электрическом свете и молча смотрели на гроб. Парень пытался открыть крышку. Мы слышали, как он стучал в нее руками. Наконец защелки не выдержали и крышка с треском отскочила. Из гроба высунулась голова. Мне часто приходилось видеть испуганных людей; но этот парень был не просто испуган, он был охвачен ужасом. Его глаза были выпучены так, что казалось, еще маленько, и они навсегда расстанутся со своим хозяином.

Он уставился на нас, сидящих в своих гробах. Мы безмолвно взирали на него. Задыхаясь от ужаса, он хрипло прошептал:

— Вы кто? Где я? Я умер?

Мы не шевелились и молча таращились на него. Его начала колотить дрожь. Он добрых пять минут молча смотрел на Макса, а затем, указав на него рукой, выдавил из себя:

— Я узнал тебя. Я о тебе слышал. Ты Большой Макс, гробовщик, который хоронит людей живьем.

Его рука безвольно упала, губы продолжали шевелиться, но из горла, которое перехватило от ужаса, не вырывалось ни звука. «Ну и урод, — подумал я. — Где он наслушался таких бредней?»

Макс медленно поднялся, приблизился к парню и зловещим голосом, медленно, по слогам выговаривая каждое слово, произнес:

— Верно, я хороню людей живьем. — Он пристально посмотрел парню в глава и добавил: — Я заколочу крышку твоего гроба, затем опущу его на дно могилы.

Он замолчал. Тяжелая тишина повисла в похоронном бюро, и я представил себе полуночное кладбище. Мне стало не по себе. Я мог бы поклясться, что ужас наполнил парня так, что перестал вмещаться в нем и начал передаваться нам. Замогильным голосом Макс продолжил свою речь:

— Я буду опускать тебя в могилу медленно, очень медленно. Когда ты окажешься на дне, мы закидаем могилу грязью…

Парень в оцепенении таращился на Макса.

— Ты будешь лежать глубоко под землей. Черви начнут заползать внутрь. Скоро ты почувствуешь, что тебе трудно дышать. Ты начнешь задыхаться.

Я уже собрался вылезти из своего ящика и произнести комплимент актерскому таланту Макса, когда увидел, что парня колотит крупная дрожь. Его голова откинулась назад, с губ сорвался хриплый булькающий звук, а глаза закатились словно в припадке. Его лицо побелело как мел, и он с глухим стуком упал на дно гроба. Макс засмеялся:

— Эй, а я действительно неплохой актер, верно? Ну ладно, когда он очухается, дайте ему десять долларов и вышвырните прочь. Надеюсь, он хорошо усвоил урок.

Мы подождали несколько минут, затем Косой подошел к гробу и начал трясти парня.

— Ну-ка, ты, чертов ублюдок, давай поднимайся. — Вскоре Косой поднял голову и сообщил: — Этот урод выглядит так, будто задохнулся.

Макс показал на пожарное ведро у стены, и Косой вылил воду парню в лицо. Простак нагнулся и с ворчанием тряхнул его несколько раз:

— Ну ты, давай поднимайся.

Макс подошел к гробу, подержал руку на левой стороне груди парня и сказал:

— Похоже, ублюдок загнулся. Башка, иди-ка сюда, проверь, ладно?

Я нагнулся, оттянул его веки, пощупал пульс и объявил:

— Он действительно мертв.

— Черт его возьми, — зло пробормотал Макс. — Теперь придется возиться с похоронами.

— Эй, Макс, тебе больше не надо таскать с собой пушку, — сказал Косой. — Ты можешь пугать людей до смерти.

Макс с раздражением посмотрел на Косого:

— Если бы я обладал таким даром, то я, пожалуй, когда-нибудь испытал бы его на тебе. Посмотри, что у него в карманах. Узнаем, кто он такой, просто от нечего делать.

Косой обшарил карманы и извлек из них какие-то ключи, перочинный нож и бумажник. В бумажнике было около пятидесяти долларов мелкими купюрами. Там же находились водительские права с фотографией, выданные на имя Эндрю Мура. В боковом отделении бумажника лежала свадебная фотография. Женихом был Мур, а невестой — та самая девка, которая запустила его в заведение Пегги.

— Симпатичный парень, — произнес Макс, глядя на фотографию. — Они были очень интересной семейной парой.

Он достал какие-то бумаги из внутреннего отделения. Сложенная вырезка из газеты выпала на пол, когда Макс начал изучать находившуюся в бумажнике профсоюзную книжку.

— Хотите знать? Этот парень был проходчиком. Членом профсоюза, своевременно делающим членские взносы. Как грустно. Интересно, что их довело до такой совместной жизни и почему он так часто устраивал налеты на Пегги?

— Может быть, им нравилась атмосфера публичного дома? — предположил Простак.

Косой хихикнул. Макс наклонился и, подняв газетную вырезку, пробежал ее глазами.

— Эй, Башка, это объясняет, почему парень так легко испугался.