Будучи сторонником научных методов познания мира, оставляю мистические аспекты за рамками этой книги. То, что отдельные звуки само по себе что-то значат, выясняется путем простейших опросов. Единственное условие — чтобы говорить об устойчивой закономерности, проводить их нужно в не пересекающихся между собой репрезентативных группах.
Вот один из таких опытов. Респонденту сообщается о том, что есть три друга, которых зовут Пим, Пам и Пум. Затем предлагается ответить, кто из них, по мнению респондента, самый сильный? Самый легкий? Самый умный, веселый, старый… и так далее.
На своих семинарах я рисую три фигуры: маленькую, среднюю и огромную. Затем говорю, что их зовут Пим, Пам и Пум, и прошу аудиторию раздать им эти имена «по справедливости». Большинство всегда голосует за то, чтобы Пимом назвать маленькую фигурку, Пумом — большую, а средняя фигура становится Памом. В распределении ответов видны закономерности, свидетельствующие как минимум об универсальном значении определенных звуков.
Вопросами семантической мотивированности звуков занимался советский и российский ученый Александр Журавлев, заложивший в 80-х годах прошлого века основы фоносемантики. Отсылаю заинтересованного читателя к его книге «Звук и смысл»[17]
, написанной, кстати, очень простым языком. Методика его исследований основывалась на теории семантического дифференциала американского ученого Чарльза Осгуда, которую тот опубликовал в 1952 году.Не вдаваясь в подробности, скажу главное: Журавлев не просто весьма доказательно развил тезис о семантической мотивированности звуков, не только развернуто описал свой исследовательский метод, но и предложил готовый инструмент для вскрытия «эмоционального кода» любого слова в поле из 25 параметров, представляющих собой бинарные оппозиции типа
В интернете легко найти и другие изыскания по этой теме, порой весьма остроумные. Вот, например, как на одном из ресурсов[18]
излагается методика обнаружения смысла звука [ш] (цитирую с сокращениями):