Одно небо на двоих

Она сама обняла его, целуя в плечо и Саид улыбнулся. Каждая секунда проведенная с этой девушкой бесценна. Не стоит терять время на дорогу, они и так достаточно отплыли от берега. Саид заглушил мотор, и яхта встала, но все еще покачивалась на волнах. А Вирджиния все еще держалась за его плечо, смотря вдаль на море.

Или небо. Он проследил за ее взглядом: опять закат. Это становится уже традицией.

Он отпустил руль и прижал ее к себе, ощущая хрупкое тело… Под тонкой материей он отчетливо чувствовал теплую кожу:

— Я думал о тебе так часто, как светит солнце в Дубае…

— Оно светит постоянно…

— Я думал о тебе постоянно.

Она прижалась сильнее, а хотелось очень сильно. Хотелось стоять так вечность, чувствовать его объятия, ощущать нежные прикосновение пальцев, которые пробежали вдоль позвоночника, оставляя за собой дорожку покалывания и тепла. Хотелось чувствовать его всего. И даже слова Мухаммеда сейчас растворились среди этих прикосновений к друг другу. Они стерлись из памяти, даже тот страх, что она пережила… Это расплата за любовь? Но она стоит того.

— У меня для тебя подарок, — Саид взял ее за руку и потянул в каюту, девушка вновь оказалась на мягком ковре, вспомнив, что она босиком. Господи! Как она дойдет домой? Но эти мысли исчезли так же внезапно, как и появились— Саид протянул коробку из голубого бархата. Вирджиния замерла, боясь коснуться ее.

— Когда я увидел его, то подумал о тебе, о твоих глазах, — он открыл коробку и Вирджиния ахнула, ослепленная блеском золота вперемешку с блеском голубых сапфиров. Ожерелье с арабским орнаментом загипнотизируют любую женщину, даже если она христианка.

— Саид… — все что он говорил о золоте на Бали, она помнила. Так мужчины проявляют свою любовь. Но принять такой дорогой подарок сможет только женщина из их мира, — оно же стоит целое состояние.

— Но ты стоишь дороже. Это лишь легкий штрих к твоей красоте.

«Легкий штрих» стоил не менее сотни тысяч дирхам и весил почти полкило- Вирджиния точно знала это, часто гуляя по золотому рынку.

Она всегда с недоумением смотрела на арабских женщин, которым мужья выбирали нечто подобное. Те радовались, пытаясь купить как можно больше золота. Но им можно, их не осудят за массивное ожерелье, висящее на шее и длинные серьги, которые касаются плеч. В ее мире страшно представить реакцию тех же родителей.

Но сложно устоять перед красотой этой вещи, она вынула из коробки драгоценность и впервые в жизни приложила к себе арабское украшение, подчеркивая то, что голубые сапфиры действительно сочетаются с ее цветом глаз.

— Оно прекрасно, — пальцы касались золота, ощущая выпуклость камней. Вирджиния никогда не примеряла арабские украшения.

Даже зарплата отца не позволяла купить такую роскошь. — Но боюсь, что мне некуда его надеть.

— А как же я? — Саид подошел к ней близко, руками касаясь застежки и тут же послышался щелчок— он застегнул ожерелье и теперь Вирджиния почувствовала всю тяжесть, что приходится носить на себе мусульманским женщинам. Тяжело, но красиво. — Ты можешь носить его для меня.

Она улыбнулась, отгоняя прочь мысли о том, сколько раз ей придется застегнуть эту застежку для него. Один? Десять? Сколько еще раз они встретятся перед его свадьбой? А потом… Не хотелось сейчас думать об этом.

— Крестика мне было достаточно, по крайней мере, я всегда его ношу у сердца, — она коснулась своей груди, слегка улыбнувшись.

Саид прижал ее себе, нежно губами касаясь ее лба:

— Просто мне хочется, чтобы ты улыбалась. Разве золото не повод для этого?

— Повод для моей улыбки не золото, Саид, — она слегка отпрянула от него, всматриваясь в темные глаза, — ты нашел меня там, где это было невозможно сделать. Вот это повод для улыбки. Ты обнимаешь меня и это тоже повод для нее. Поцелуй меня и это тоже будет повод. Я буду улыбаться всегда, когда буду видеть тебя.

Его губы коснулись ее губ. Теплых, нежных, чувственных. Сладкий пьянящий поцелуй дурманил мозг, заставляя забыть все законы ислама. Его пальцы касались бархатной кожи на ее щеке, медленно спускаясь ниже, касаясь золотое изделие. Еще ниже, к ее груди, ощущая ткань лифчика от купальника и тонкую ткань легкого шелка платка. Хотелось сорвать платок, но Саид остановился, убирая руку.

— Прости, но ты пьянишь мой разум.

Она слегка улыбнулась, беря его руку и поднося к своим губам.

Странный жест, говорящий то, что она благодарна за его выдержку.

Ни один христианский мужчина сейчас не стал бы медлить, беря свое. Саид достоин уважения.

Двумя пальцами он поднял ее подбородок, смотря в глаза:

— Я тебя люблю, Вирджиния, именно поэтому не прикоснусь к тебе.

Аллах свидетель. Ты можешь верить мне и не бояться.

Она кивнула, потупив взгляд, снова вспомнив слова Мухаммеда: прелюбодеяние карается законом. Не хотелось его нарушать. Но они уже половину нарушили, приплыв сюда, оказавшись вдвоем посередине залива, а сладкие поцелуи имели привкус горечи.

Потом они вышли на палубу, лежали и смотрели, как меняется небо, как земля поглощает солнце и на смену дню приходит ночь, зажигая звезды как фонарики.