Одолень-трава

Что-то нынче подозрительно покладиста жена: или на радостях после суда, или о чем-то просить собирается!

— Я хотела тебя вот о чем попросить…

Так и есть! Все же за двадцать пять или сколько там лет он худо-бедно изучил свою женушку…

— Матери у Вики, как знаешь, нет. А с отцом мне, женщине, разговаривать как-то не с руки. Вот ты бы с ним и поговорил.

— О чем поговорить?

— Что ты нынче какой непонятливый! — нет, не сердито, а скорее ласково проворчала Нина Васильевна. — Все о том же — о свадьбе. Викентий Викентьевич, по рассказам Вадика, человек интеллигентный, и с ним договориться будет нетрудно: как мы скажем, так он и сделает. Но ведь потолковать-то все равно надо.

«И чего я потащусь к этому интеллигентному старику! — чуть не вырвалось у Николая Сергеевича, но он сам же себя остановил: — Жена дело говорит. Да и не свататься пойдешь, не такая уж сложная твоя миссия. А поговорить с умным человеком всегда интересно…»

— Ладно, схожу. Только где и когда, договорись через Вадима сама.

— Завтра же договорюсь, — было готовно обещано Николаю Сергеевичу.

ГЛАВА XV

«НЕ ДЛЯ ПЕЧАТИ…..

1

А ведь самая настоящая золотая осень стоит! Вот оно, сентябрьское золото, все дорожки бульвара высветлило, на скамейках теплыми резными пятнами легло. Липы и вязы еще зелены, в их кронах только-только начинает проступать желтизна, а клены и ясени уже исходят нежным лазоревым сиянием.

Николай Сергеевич шел Страстным бульваром вниз к Петровке и дивился: какую-то неделю назад проходил он здесь, а вон там, на углу, еще и постоял немного, а ничего, ровным счетом ничего из всей этой красоты не отложилось в его памяти. Ну будто не он, а кто другой тогда здесь был.

Что видит, что замечает городской житель, совершая свой каждодневный круг? Он видит камень и железо: дома из камня и машины из железа. Что еще? Дорогу, по которой несутся машины и сам он ходит? Но она тоже каменная… Живая природа постоянно изменчива: в ней одно рождается, другое цветет, третье умирает, чтобы снова возродиться. Природу бесконечно разнообразят и сменяющие друг друга времена года. Мертвый камень оживает лишь в художественных шедеврах, а они попадаются не на каждом шагу: даже в очень большом городе скульптурных и архитектурных шедевров бывает очень немного. Изо дня в день, по дороге на работу и с работы, в беготне по магазинам и службам быта человек видит нечто примелькавшееся да к тому же еще и неживое, неменяющееся (ну разве дом строится, этажи прибавляются) и глаз перестает замечать это примелькавшееся. А привыкнув скользить деловым, но бездумным, безынтересным взглядом по всему, что его повседневно окружает, горожанин по инерции проскакивает тем же торопливым взглядом и уголки живой природы, кои еще местами сохранились. Он постоянно озабочен, постоянно спешит, и ему некогда любоваться ее красотами. Обитатель большого города воспринимает, а лучше сказать — отдается восприятию природы лишь тогда, когда специально выезжает на ее живое зеленое лоно… Когда-то человек жил нераздельно с природой, был ее неотъемлемой частицей. Нынче ему надо специально выезжать за город, чтобы пообщаться со своей родной матерью. Вон как далеко зашел технический прогресс!..

У Трубной площади Николай Сергеевич свернул на Цветной бульвар.

В самом начале бульвара, у длинного ряда газетных щитов, было более людно, чем обычно. Два молоденьких лейтенанта читали свою «Красную звезду», а среди остального штатского люда, толпившегося около других газет, много было седовласых ветеранов в орденах или с разноцветными планками на пиджаках. Ну да, сегодня годовщина окончания войны на Дальнем Востоке. Вон и его большой, чуть ли не во всю полосу, курильский очерк издали виден.

О чем думают эти бывшие солдаты и матросы, какие чувства владеют ими сейчас? Может быть, вспоминают свою фронтовую молодость, а может, пробегают газетные столбцы в тайной надежде прочитать описание знакомых мест, встретить и через десятки лет незабытые имена своих боевых друзей. Возможно, среди тех, кто стоит у газетных щитов или сидит на ближних лавочках, отыскался бы — а вдруг?! — кто-то из его побратимов, штурмовавших вместе с ним бухту Каменистую, да только как об этом узнаешь?! Но если и нет тут никого из их десанта (что всего вероятнее), газета не тому, так другому может попасться на глаза — ведь она будет читаться по всей стране…

Жаркими красками погожей осени горел и Цветной бульвар. Он шире, просторнее Страстного, деревьям здесь свободно, и они вздымают свои могучие кроны к самому небу. И если оторвется от ветки на той высоте просвеченный солнцем желтый лист, то долго плавает в воздухе, планируя над дорожкой то в одну, то в другую сторону, словно выбирает, где ему лучше лечь на землю.