Оффлайн

Анна плачет от безысходности. Без единого звука и без слез. И едва новый голос цинично нашептывает ей, что еще есть надежда и страдания, возможно, продлятся недолго, ведь Томас тоже умер сравнительно быстро, — снова касание. Даже ощутимее, чем прежде, пальцем или двумя кто-то проводит по щеке. С напряжением всех сил ей удается чуть повернуть голову, показывая, что она чувствует прикосновение. На краткий миг касание прерывается, и ее тотчас охватывает паника. Но уже в следующую секунду вся ладонь ложится на лоб. Это так восхитительно, что на мгновение она даже забывает о болях.

Нет, она уверена, это мягкое, исполненное заботы прикосновение не может исходить от того монстра. Эта ладонь принадлежит кому-то другому.

Что-то подсказывает ей, что это рука Йенни.

23

Йенни бросилась в коридор, что было мочи позвала остальных, после чего немедленно вернулась к Анне. Та в той же позе лежала на дне тележки.

— Анна, — прошептала Йенни, хотя уже знала, что та не услышит. — Я рядом. Ты теперь не одна.

Она снова перегнулась через край тележки, протянула руку и осторожно погладила Анну по щеке. Голова едва заметно качнулась. Значит, Анна была в сознании и почувствовала прикосновение.

— Она чувствует твою руку, — сказал Хорст. Йенни взглянула на него и увидела в глазах слезы. — Тимо не мог такого сделать. Никогда.

Йенни вновь повернулась к Анне. Вполне возможно, что она лежала здесь и в тот момент, когда они проходили здесь в первый раз, и Флориан просто не заметил ее, поскольку не заглядывал в тележку. Независимо от причин. Но с этими мыслями можно было подождать.

Первыми появились Давид и Сандра, остальные подошли в течение пары минут.

Когда Флориан подошел ближе и увидел Анну, лицо его побелело.

— Мы же сюда заглядывали, — произнес он тихим голосом. И, заметив взгляд Йенни, добавил: — Ее здесь не было, я уверен.

Йенни заглянула ему в глаза. Он сказал, что уверен

. Но так ли это на самом деле?

Маттиас и Анника пришли последними. Заглянув в тележку, Анника брезгливо скривила лицо.

— Свинья… Пойти бы к нему и прибить, как бешеную собаку.

— Да, это от тебя можно ожидать, — мрачно отозвался Хорст. — Но Тимо этого не делал.

— Да ну? И откуда же столько уверенности?

У Йенни имелись свои соображения на этот счет, но к этому можно было вернуться позже. Прежде всего нужно было позаботиться об Анне.

Стоило больших усилий, чтобы достать обездвиженное тело из тележки и уложить на носилки, принесенные Давидом. Они поднялись на первый этаж, и в фойе Давид остановился и попросил Флориана, Нико и Маттиаса опустить носилки.

— Чтобы не оставлять ее в номере, предлагаю обустроить место в каминном зале и уложить там. Тогда мы все сможем за ней присматривать, и никому не придется оставаться с ней в одиночку. Как знать…

— Опять вы за свое? — раздраженно спросил Маттиас. — Мы заперли этого психа, поймите вы наконец.

Йенни подняла руку.

— Я за то, чтобы сделать так, как предлагает Давид.

Остальные, кроме Маттиаса и Анники, также проголосовали за предложение Давида.

— Я хоть и считаю, что за этим стоит Тимо, — сказала Эллен, подняв руку, — не вижу ничего плохого в том, чтобы Анна была с нами.

— Да она этого даже не заметит, — с кислой миной заметил Маттиас.

— Откуда тебе знать, — возразила Сандра. — Или ты врач и с первого взгляда можешь оценить тяжесть ее увечий?

— Значит, решили, — произнес Давид, прерывая тем самым дискуссию. — Я принесу матрас сверху. Кто со мной?

Нико молча последовал за ним, и вскоре они устроили перед камином постель, куда и уложили Анну. Аптечку расположили тут же.

Как и у Томаса, на шее у Анны обнаружилась рана, как после прокола, размером с центовую монету.

Они уложили Анну на спину. Йенни присела на край матраса и закапала ей в рот ибупрофена, чтобы облегчить боли. Затем снова погладила ее по щеке, внимательнее взглянула на глаза и ранку на шее. Веки покраснели и слиплись, но при этом не были обожжены, как у Томаса. Йенни не обладала особыми познаниями в медицине, но предполагала, что подобные раны могла оставить кислота.

Точно так же отличалась и рана в области гортани. Догадаться, что произошло, можно было и без медицинского образования. Тем более что язык Анны, по всей вероятности, остался цел.