Оффлайн

Ты когда-нибудь слышала про сумасшедших, которые сознавали бы, что они сумасшедшие? — спрашивает насмешливо новый голос.

Нет, такого она не слышала. При этом вполне логически рассуждает о своем положении. Разве сумасшедшие способны на это?

Встречный вопрос, — произносит новый голос. — Ты изувечена и, вероятно, до конца жизни останешься глухой, незрячей, немой и парализованной. И спокойно рассуждаешь о том, сходишь ты с ума или уже сошла?

Анна отмахивается от этого голоса и от этих мыслей, и боль снова обрушивается на нее голодным хищником. Но вот она снова чувствует прикосновение.

Мысли возвращаются к тем последним словам, что она слышала в последний раз в своей жизни. И чем чаще она думает об этом, пытается воспроизвести в памяти эти слова, тем крепче ее уверенность в том, что она не ошиблась. Что она знает, кто сделал с ней все это.

Если б слух все же сохранился, могла бы она услышать его сейчас, в этот самый момент? Что, если этот монстр с ней в одной комнате и даже заботливо ухаживает за ней? Ей хочется кричать, ей нужно закричать.

Она раскрывает рот, игнорируя адскую боль, которая разрывает горло и пронизывает голову — и выдавливает весь воздух из легких. Не имея при этом ни малейшего понятия, удалось ли ей издать хоть какой-то звук. Она хочет попробовать еще раз, но у нее это не получается. Боль хватает ее огненными когтями и увлекает в благословенную тьму.

25

— Он исчез! — с неподвижным лицом сообщил Давид. — Дверь открыта, в холодильнике никого.

— Паскудство! — выругался Маттиас. — Ну что, довольны? Теперь этот психопат разгуливает по отелю и обдумывает, кому бы еще вырезать язык.

— Ты меня не слушаешь или в самом деле настолько туп, что не понимаешь слов? — Было видно, что Давид с трудом себя сдерживает. — Кто-то выпустил Тимо до того, как мы пришли. — Он оглядел всех по очереди. — Итак? Кто это был?

Остальные лишь молча и вопросительно переглядывались.

— Можно спокойно признаться. Мы же и так шли его освобождать.

По-прежнему все молчали. Давид остановил взгляд на Хорсте, и тот покачал головой.

— Это не я. Я был против того, чтобы его запирали, и уверен, что Тимо не имеет ко всему этому отношения, но я его не выпускал.

— Так или иначе, он сбежал, — заключила Анника. — Невиновный так не поступит.

— Вы возомнили себя шерифами и посадили его под замок, а покажись он нам на глаза, сделаете то же самое. Его поведение вполне логично, — констатировал Давид.

— Нужно разыскать его. — Маттиас сделал несколько шагов в сторону двери и обернулся. — Ну, чего вы ждете? Пока он сцапает следующего? Пошли уже, надо найти его.

Давид покачал головой.

— Это бессмысленно. Тимо ориентируется здесь лучше любого из нас. За исключением Хорста, конечно. Если он не захочет, чтобы его разыскали в этих закоулках, у нас это и не выйдет.

— Чепуха. Анну-то мы нашли.

— Потому что должны были найти, — возразил Нико.

— Точно, — поддержал его Давид.

— Черт возьми, речь идет о нашей безопасности, — голос Маттиаса звучал теперь умоляюще. — Я что, в самом деле единственный, для кого это еще имеет значение?

— Определенно нет, — вновь ответил Нико. Как показалось Йенни, он говорил все реже с момента исчезновения Томаса. — Если честно, то мне кажется, что тебя больше заботит не наша безопасность, а твоя собственная. И, вероятно, ты боишься, что Тимо исполнит свои угрозы.

— Чепуха, — отмахнулся Маттиас, и в голосе его сквозило притворство.

Давид опустился в кресло и со вздохом откинулся на мягкую спинку.

— Я, во всяком случае, не собираюсь разыскивать Тимо. Но ты не сдерживай себя. Будет и впрямь забавно, если ты его разыщешь.

Маттиас медлил, стоя в дверях, но и возвращаться на свое место не спешил. В конце концов Анника разрешила ситуацию.

— Возможно, Давид прав, — сказала она мужу. — Этот тип явно тебе угрожал. Если он подкараулит тебя где-нибудь в коридоре, у тебя не будет шансов. Кто знает, что он тогда с тобой сделает. Так что… вернись на место.