Офицеры-2

— Хорошо, я отпечатаю и посмотрю снимки, а пока расскажи, что там организовал Ширяев?

— Ну что сказать, Иван Георгиевич, — ответил Ставр, — отличный ларек по продаже российского оружия примерно в восьмистах километрах севернее экватора. 

— Сейчас я дам бумагу и ручку. Садись и пиши от­чет.

— Какой отчет?

— Отчет о разведывательной операции, проведен­ной по моему приказу.

В Ново-Троицкое Ставр и Шуракен вернулись поздно вечером. Уже стемнело. Когда свернули с шос­се, фары автомобиля высветили засыпанную щебен­кой дорогу. Ставр включил дальний свет, и в глубине леса лучи рикошетили от шершавых стволов черных елей. Через двести метров дорога из беловатой щебен­ки уперлась в глухие ворота усадьбы. — Ну нагородил городище, — усмехнулся Ставр. — А впрочем, мне нравится, с крупнокалиберным пуле­метом тут долго отсиживаться можно.

— Это точно.

Шуракен вылез из машины и пошел открывать во­рота.

Ставр загнал машину во двор. Шуракен закрыл во­рота и пошел к клетке Дуста.

 — Эй, Шур, ты собираешься выпустить этого лю­доеда? Тогда подожди, я залезу обратно в машину и закрою дверцы.

— Не шугайся, Дуст службу знает. Он уже разоб­рался, что ты свой.

Засидевшийся за день Дуст, вырвавшись на сво­боду, завертелся вокруг хозяина, неистово размахивая хвостом, и, встав на задние лапы, всей тяжестью об­рушился на грудь Шуракену. Затем он тяжелым мед­вежьим галопом сделал круг по двору и завернул к Ставру. Пасть Дуста была разинута от уха до уха, и не у всякого хватило бы хладнокровия спокойно посмот­реть на клыки размером с большой палец.

Но Ставр уже понял, что пес молодой и настоя­щей строгости в нем нет. Он опустился на корточки.

— Да ты еще совсем пацан. Ну иди, иди ко мне, валенок.

— Кончай морочить голову моему псу. Не порти мне собаку, — сказал Шуракен.

Он вошел в дом, включил свет. В комнату вошел Ставр. Обшитые вагонкой стены и потолок были по­сечены тенями и лучами от лампочки под жестяной нахлобучкой. Первое, на чем остановился взгляд Ставра, была рама с фотографиями.

— Что это у тебя за мемориальная доска? Вместо ответа Шуракен молча снял раму со стены

и убрал на верх шифоньера.

— Ерунда. Да, я страдал, но теперь мне за это стыд­но. Как ты однажды сказал, Ставридас, война конча­ется только для мертвых. Как ты думаешь, они не мо­гут поручить Советника кому-нибудь другому?

— Конечно могут, но это будет несправедливо. — Он снял куртку, повесил ее на гвоздь, на котором рань­ше висела рама, и сел на табуретку.

Шуракен опустился напротив него на раскла­душку.

— Несправедливо — это для руководства не аргу­мент, — сказал он.

— Но никто лучше нас не знает этот район. Мы можем разобраться с ним вдвоем и быстро — а вот это уже аргумент, что, нет?

— Все зависит от того, какой диагноз бни ему по­ставят. По новым понятиям он, может быть, не пре­датель, а деловой человек, бизнесмен. Может, с ним сотрудничать захотят, а через пару лет еще и пригла­сят на родину как почетного гражданина. Это уже бывало.

— С нашими у Советника есть шанс все уладить, но я сомневаюсь, что он договорится с американца­ми. Там теперь их зона влияния.

— Американцы меня не волнуют. Я должен урыть его собственными руками. Есть причина, по которой счеты с Советником для меня очень личное дело.

— Мне это тоже не все равно. До сих пор не пони­маю, что все-таки произошло, но одно ясно — мы сели в дерьмо из-за него. — Я тебе могу рассказать. Теперь я про это все знаю. Он использовал нас как двух бобиков. На базе «Стюарт» мы с тобой шухерили, как шпана, а он под шумок смылся. Из-за бабок, которые он увел, меня тут так долбанули транквилизаторами, что едва очу­хался. Если б не Командор, я сейчас сидел бы на кой­ке в спецпсихушке и писался в штаны.

— Я надеюсь, Командор похлопочет, чтобы это дело поручили нам. А если что... ну тогда я вернусь в Африку и разберусь с сукой без их мандата.

Шуракен достал сигарету и протянул пачку Ставру.

— Спасибо, — сказал Ставр, — но я больше не курю.

— С каких это пор ты такой правильный стал?

Вместо ответа Ставр стянул с себя оливковую фут­болку, и Шуракен увидел с левой стороны груди све­жую отметину от пули.

— Вот с этих, — сказал Ставр.

— А, черт!

— Брось. Поймать пулю любой дурак может, а уж я свою поймал точно, как последний дурак.

Шуракен встал с раскладушки, подошел к Ставру и неуверенно протянул руку, он хотел дотронуться до шрама, но не знал, как его друг к этому отнесется.

— Валяй, потрогай, — усмехнулся Ставр. — Не бойся, в сексуальных домогательствах я тебя не запо­дозрю:

— На волосок был... просто на волосок, — пробор­мотал Шуракен. — Еще чуть влево и...

Неглубокая вмятина, затянутая почти белой, еще чужеродной кожей с твердым уплотнением по кра-

ям, которую ощупывали его пальцы, имела для ТТТу-ракена свое, совершенно особое значение. Она была клеймом, «печатью на мышце», которой пометила его друга судьба. У него самого на боку было такое клеймо, но тогда, когда это случилось, Ставр был с ним. Он не дал проклятым «ягуарам» добить Шура-кена, дотащил до госпиталя, охранял, брил, пока тот был еще слаб, но оказался в одиночестве^ когда сам получил пулю.